Новая Зона. Ген Ангела

Кольцова Екатерина

Глава 8

Когда на третий день после своего предыдущего посещения Профессор вошел в камеру к Юле, она лежала на тюфяке в позе эмбриона и не двигалась. Ей было очень холодно и страшно, когда в обещанный день Профессор не явился. Но она твердо решила выказывать полное доверие и быть послушной, если он все-таки придет. Если явится – значит, все это проверка. Она будет сдержанной, она прикинется, что всецело доверяет ему.

– С добрым утром, Юлия Сергеевна, – поздоровался Профессор, потирая руки. – Прохладно здесь у вас.

Он подошел к девушке, потрогал пульс.

– Вы

молодец, исполнили мою просьбу. А я не оправдал вашего доверия. Но уверяю вас, все это только для вашего же блага. Как вы себя чувствуете?

Юля села на кровати, подавив внезапно накативший рвотный позыв. Смотрела себе под ноги, потому что глаза, наполненные ненавистью, могли выдать. Когда она подняла их на Профессора, в них были только слезы.

– Как же именно голод и холод послужат моему благу?

Профессор подал ей стакан морковного сока.

– Все в свое время, моя дорогая. Я хочу, чтобы ты верила мне, – ласково сказал он, погладив ее по руке. Юля напряглась, но руку не отдернула. – Я приду завтра, и мы начнем наши беседы. Теперь без всякого обмана. А сегодня я прошу тебя подумать и написать по пунктам, что тебе нравится в нынешнем мире и что не нравится.

Профессор ушел прежде, чем она успела о чем-либо его спросить.

«Это похоже на обход врача в больнице», – подумала Юля, но развить мысль не успела. В камеру зашел какой-то человек в штурмовой маске-балаклаве, очках, защитном комбинезоне и перчатках. Широкие плечи, узкая талия, высокий – значит, мужчина. Юля как-то сразу почувствовала расположение к нему и перестала бояться.

– Юлия Сергеевна, добрый день. Меня зовут Иван, я ваш личный помощник на время вашего здесь пребывания. Пойдемте со мной. Вы переезжаете в более комфортные апартаменты.

– Личный помощник? А зачем такая экипировка? Я что, чумная? – Ей показалось, что он улыбнулся, хотя через маску и очки увидеть его лицо было невозможно.

– Нет, это я слегка чумной, – просто ответил Иван, и девушка сразу поверила ему.

– Тогда давай на «ты», – сказала она игриво и сама себе удивилась. Холодок прошел по коже, она начала догадываться. Опять то самое чувство, только слабее.

– Выключите пси-воздействие, я сама пойду, – яростно крикнула она куда-то в потолок, где, по ее мнению, могли располагаться камеры слежения.

– Нет никакого пси-воздействия, это вы на меня реагируете, – как бы извиняясь, сказал Иван. – Простите, в следующий раз я усилю защиту.

Юля не стала с ним спорить, вспомнила о послушании и пошла за Иваном, но вдруг остановилась.

– А Маруся? – спросила она.

– Крысу мы к вам переведем, если так хотите, – дружелюбно ответил Иван. – Только это не Маруся, а скорее Марис, мальчик.

Юля против воли прыснула, и Иван, кажется, тоже усмехнулся. Это место теперь даже чем-то нравилось Юле.

Иван завязал девушке глаза, и они пошли по коридору, затем недолго поднимались на лифте, затем опять шли по коридору, но запах в этом коридоре был уже совсем другой. Исчезли нотки затхлости и сырости, пахло пластиком и немного больницей.

Иван привел ее в новую камеру, запер дверь и снял повязку. Это была чистая и уютная комната размером примерно четыре на четыре метра, с аккуратной кроватью, столом и стулом. Стены и потолок белые, за исключением одной, с изображением окна и туманного утреннего моря за ним. Фотообои в камере особенно ее умилили. А еще… да, там был душ! На столе стоял еще один стакан морковного сока и небольшая булочка. Где они взяли ее в центре Москвы? В том, что она недалеко от Маяковки, – Юля не сомневалась. Когда ее вели в это здание (вернее, когда она сама бежала с завязанными глазами), она запомнила, что шли они не больше двух километров по хорошей дороге. По ощущениям – в сторону «Баррикадной». А где у нас там могут быть большие здания с глубокими подвалами? Да где угодно. Но она решила, что это сталинская высотка на Кудринской площади, или Дом авиаторов. Ходила в детстве на экскурсию, узнала, что под зданием есть подземный бункер, по площади не уступающий наземной части сталинки. И запомнила запах. Она была особенно чувствительна к запахам – это у них семейное, от мамы.

– Это ты нас с подругой сюда заманил? – спросила Юля у собравшегося уходить Ивана.

– Нет, я про вас узнал только сегодня. Не забудьте выполнить задание Профессора, Юлия Сергеевна. Как закончите – позвоните, – сказал помощник, указав на кнопку возле двери. – Я в вашем распоряжении двадцать четыре на семь.

Он ушел, и повеселевшая Юля, стараясь не глотать кусками, сжевала булку и запила соком. Потом ушла в душ и, совершенно не обращая внимания на камеру в потолке, с удовольствием смыла с себя вековую грязь. Когда лет через сто она вышла из ванной, в комнате стояла клетка с Марусей, вернее, с Марисом.

– Значит, вот как? Значит, ты подсадной? Шпионил за мной, а я тебе все тайны доверяла. Кормила тебя последним куском хлеба, а ты, поди, на госпайке был? Да-да, тебя сдали со всеми потрохами. «Мальчик». Откуда они знают, какого ты пола, а?

Крысюк вертел носом, словно стараясь унюхать, чем обернется для него этот новый странный тон.

– Как твое настоящее имя? – не унималась Юля. – Агент 007? Будешь Марисом Серым, облезлое и гадкое ты существо. Может, оставить тебя в клетке без еды и воды на пару дней? Нет?

Девушка выпустила вражеского агента свободно бегать по камере и задумалась. Эти люди запустили к ней, насмерть перепуганной, в камеру крысу. Зачем? Посмотреть на ее реакцию? Она могла прибить противного грызуна или сделать своим другом. Она выбрала последнее. Склонность дружить с террористом – признак стокгольмского синдрома. Хорошо, пусть. Потом Иван невзначай сообщил ей о крысе. Зачем? Возможно, случайно. Он показался бесхитростным парнем, но… это его свойство «притяжения», что это? Говорит, что ее с подругой завлек не он, значит, таких, как он, много…

Если это не пси-воздействие, тогда что? И почему ей сейчас не страшно, как всего час назад? Почему ей легко и весело? Это же бред, она в опасности – понимает это умом, но не чувствует сердцем. Как странно. Море вопросов и ноль ответов. Ясно только одно: она зачем-то нужна этим людям, причем настолько, что они возятся с ней, подсаживают в камеру крыс, потом кормят свежими булками и обеспечивают горячей водой в душе. И задают домашнее задание.

Она взглянула на стол, там лежала стопка бумаги и ручка. Итак, пусть будет три пункта «люблю» и три «не люблю». Она написала ответ, краткий как выстрел: