Новая Зона. Наперекор судьбе
Шрифт:
Слишком много было пережито и пройдено, чтобы все закончилось вот так глупо.
Заставив себя повернуться в сторону трупа Ранчу, Фролов опешил, когда не обнаружил его. Никаких следов. Вообще!
– Реверс! Ну сколько тебя ждать-то можно?!
Голос послышался за спиной, но пилот не хотел оборачиваться. Он просто не был уверен, что готов к новому повороту Судьбы. Продолжая смеяться, Женя вытер выступающую влагу на глазах.
– Что ты ржешь?! Говорю, домой пора!
Ранчу подошел к пилоту и встал перед ним, внимательно вглядываясь в его лицо. Рыжий сверлил Женю взглядом долгое время, спрашивал, все ли в порядке у того, но Фролов только смеялся и не мог
– А, я понял, – добродушно улыбнулся сталкер. – Ты никогда не попадал в эту аномалию. Понимаю, выбираться из нее не очень приятно, но надо, дружище.
Не переставая ни на секунду улыбаться, с неиссякаемой добротой во взгляде, парень покачал головой, достал пистолет из кобуры и вздохнул.
И тут Женя резко успокоился, словно ледяной водой его окатили. Он испуганно выставил перед собой руки и начал пятиться.
– Нет-нет, не делай глупостей, – глаза его округлились от ужаса. – Не надо, Ранчу! Не бери грех на душу. Дружище, это плохая идея!
– Не сцы, – подмигнул Ранчу и выдавил спусковой крючок.
Свинцовая пчелка вошла точно между глаз пилота. На лице Фролова застыли посмертные эмоции удивления и страха.
– Уже третий раз из-за тебя, – сказал он, глядя на труп Фролова. – К такому не привыкнуть.
Сталкер перехватил оружие двумя руками, прищурился, чувствуя, как сильно колотится сердце, и выстрелил себе в подбородок.
Голова от боли разрывалась, словно по ней ударили чем-то тяжелым, да прямо по макушке.
Заскулив, Женя медленно сел, несколько раз моргнул, сделал глубокий вдох и медленный выдох, потер виски.
Рядом, держась двумя руками за голову, сидел Ранчу. Он явно чувствовал себя намного хуже, чем пилот. Содрогнувшись всем телом, он зажал ладонью рот и встал на колени. Охотника за удачей мучительно рвало. Не в силах больше наблюдать за страданиями парня, Фролов достал из своего рюкзака пластиковую бутылку с водой и, опираясь на оружие, медленно поднялся.
– Держи, – он протянул бутылку сталкеру. – Выпей и умойся.
В то время, пока Ранчу приходил в себя, Женя осматривался. Они определенно вернулись в свое время. Убитая дорога под ногами, через которую прорываются мощные ростки растений, слева виднелись «стекляшки» Москва-сити, архитектуру которых в девяностых даже вообразить никто не мог, упавший указатель, гласивший о том, что чтобы попасть на Варшавское шоссе, необходимо свернуть направо. На месте, где возвышался памятник, остался только намек от постамента, который облюбовала фосфоресцирующая зеленым светом кислотная аномалия. Но весь этот удручающий вид мертвого города радовал сейчас пилота намного больше. Так было естественно и правильно, это была настоящая Москва, а не красивая иллюзия. Такой оживленной ей уже никогда не стать – ни через десять лет, ни через пятьдесят. В первые дни пребывания здесь в это поверить было очень трудно, в голове не укладывалось, как такой огромный мегаполис смог превратиться в руины. А сейчас пилот принимал это, как должное, будто иной судьбы город и не знал.
– Ты что, не мог повторить за мной? У меня из-за тебя теперь голова раскалывается! – жаловался Ранчу, возвращаясь за руль автомобиля.
– Ты серьезно?! – Женя снова начал злиться, но быстро взял себя в руки. Только поругаться на полпути к ВДНХ им не хватало. В конце концов, особой вины на Ранчу не лежало. – Ладно, – пилот забрался в машину, захлопнув за собой дверь. – Прости. Я до этого дня никогда не попадал в подобные аномалии и даже не слышал о них, вот и испугался.
– Ты меня прости, это я что-то погорячился. Просто подобные аномалии в Зоне легендарны. Впервые про них заговорили года четыре назад, но на уровне баек и легенд. Мол, угодив в них, попадаешь в Москву прошлого. Кто говорил семидесятых годов, кто восьмидесятых, кто нулевых. Рассказчиков находилось достаточно, истории одна на другую не похожи. А некоторые такие «попаданцы» иногда так завирались, что сами путались в своих историях. Но на более серьезном уровне заговорили лишь после того, как в такую аномалию попал уважаемый и серьезный сталкер. Он пробыл там три с половиной месяца, но так и не смог найти выхода. В итоге, нервы у него сдали, и он застрелился.
– И вернулся в свое время? – подытожил рассказ Женя.
– И вернулся в свое время, – согласился Ранчу. – Почти четыре года эту аномалию изучали, пытались понять, как она возникает, где именно, с какой периодичностью, но ничего путного узнать не вышло. Возникнуть она могла где угодно, никакой закономерности не существовало. Четко было ясно одно – чтобы из нее выбраться, необходимо умереть в том времени. Вот и все. Я был уверен, что ты слышал.
– Нет, – покачал головой пилот. – Но даже если слышал, пулю в голову пустить не решился бы. Слишком ты отчаянный, Ранчу.
– Да ладно. Прикольно же было!
Парень искренне и очень громко рассмеялся, заставив Фролова невольно вжаться в сиденье. Зона, твоя воля, хоть один нормальный человек здесь может обитать?! Все, как на подбор, сумасшедшие! Закашлявшись, парень допил несколькими большими глотками воду из бутылки и завел автомобиль. Ехали они медленно – весь Ленинский проспект пестрил аномалиями. Просто сумасшедшая концентрация. На десяти квадратных метрах можно было насчитать от четырех до шести опасных ловушек. Они искрились электрическими молниями, били вверх огненными столбами, разрушали асфальт, превращая его в бетонную крошку, пульсировали пузырями, похожими на мыльные, поднимали и кружили в вихре дорожную пыль и мусор. Ранчу объяснил, что после выброса аномальной энергии иногда образуются целые аномальные поля. И напомнил, что крайний выброс был очень мощным, да настолько, что в Зоне несколько дней не было связи. Про это пилот знал не понаслышке.
Детектор аномалий на приборной панели замолчал минут через двадцать. К тому моменту, когда аномальное поле осталось позади, опытный сталкер-водитель взмок от напряжения и покраснел, как вареный рак.
Дома по одной из сторон улицы резко сменились лесом. Женя несколько был удивлен этому. В Москве вообще вот так – идешь по городу, и тут раз, среди каменных джунглей – лес. Пройдешь по лесу несколько километров и снова выходишь в город. В других мегаполисах большинство парков – плановые, с большим количеством скульптур, фонтанов, с красивыми грунтовыми дорожками, аккуратно подстриженными деревьями и кустарниками, пестрыми клумбами. А для Москвы такие лесопарки в самом центре города в порядке вещей. Без человеческого вмешательства они разрастались очень быстро, флора и фауна мутировали и стали опасными. Некогда безобидные зверьки стали очень агрессивными. Женя успел убедиться в этом, вспоминая джунгли в Тропарево.
Рассматривая вьюн, плетущийся по забору, Жене показалось, что тот шевелится. Прищурился, повнимательней присмотрелся и понял – ему не кажется. Плющ, цепляясь своими корешками, медленно полз по металлической ограде.
– Ты знаешь, что самое интересное в Нескучном саду? – подал голос Ранчу, когда немного отдохнул от тяжелой дороги.
– Теряюсь в догадках, – машинально ответил Женя, которому совсем не было дела до очередной загадки.
– Андреевский пруд. Говорят, там обитают Каппы.