Новелла по мотивам серии «Армагеддон». Игрок
Шрифт:
— Кажется, все, — сказал Жуков, поднимая «узи» Свантессона и вертя его в руках. Потом он подошел к лежащей на распростертом Антонио Саре Джейн и оттащил ее в сторону, попытавшись усадить у стены. Ему помогали чернокожий подросток и перепуганный клерк.
— Померла вроде, — сказал подросток уныло.
Антонио попытался сесть, упираясь руками в пол, но поскользнулся в старухиной крови и шлепнулся обратно. Русский подошел к нему, и на какое-то мгновение Антонио подумал, что тот хочет помочь ему встать, но Жуков презрительно посмотрел на грабителя и коротко, без замаха, ударил его ногой
...Очнулся Антонио в полицейской машине, прикованный наручниками к отчаянно потевшему белобрысому копу.
— Очухался, — с удовлетворением произнес коп. — Я же говорил — притворяется...
— Зачитай ему права, — сказал кто-то с переднего сиденья.
— Вы имеете право хранить молчание, — заученно принялся вещать коп. — Все, что вы скажете, может и будет использовано против вас в суде. Ваш адвокат может присутствовать при допросе. Если вы не можете оплатить услуги адвоката, он будет предоставлен вам государством. Если вы не гражданин США, вы можете связаться с консулом своей страны, прежде чем отвечать на любые вопросы. Вам ясны ваши права?
— А то, как же... — Антонио проверил языком зубы. Два передних, кажется, шатались. Чертов хоккеист, бьет, словно игрок в соккер...
— Если тебе интересно, — продолжал белобрысый, — старушка мертва. Твой приятель тоже, второй ранен. Ты из них самый целый, вот ведь как.
— Думаю, это ненадолго, — отозвался его напарник, и оба заржали.
Антонио попросил вызвать адвоката Менендеса, того самого кубинца, которого так хвалил Мактирнан. Его уверили, что адвокат скоро будет здесь, после чего водворили в камеру, где молчаливый врач осмотрел его, залепил пластырем ссадины и дал пару болеутоляющих таблеток. Затем Антонио остался один.
Он сел на койку, застеленную тонким одеялом, и заплакал.
* * *
В последний раз Антонио плакал в колонии Уошо-Каунти, когда его избили ублюдки из «Арийского братства». Они приняли Антонио за еврея, и никто не вступился. Никто, кроме Джерри Мактирнана. Мак держался сам по себе, ни к каким группировкам не примыкал, но выглядел чересчур уверенно для того, чтобы его задевать. Потому на него просто не обращали внимания.
Но когда Антонио плакал, вытирая текущую из разбитой брови кровь, Джерри подошел к нему, присел рядом на корточки и спросил:
— Ты откуда, пацан?
Антонио сказал адрес, по которому проживал со своей матерью до того, как увидел ее в последний раз. Гленда Альбиони исчезла в один прекрасный день вместе с проезжим водителем рефрижератора.
— Ты еврей?
— Нет, я итальянец... Антонио Альбиони. Они сказали... сказали, что убьют меня...
— Итальянец, еврей — какая разница, — пробормотал Мак, закуривая и, казалось, не обратив внимания на сказанное. — Мой дед Барни говорил, что всех создал господь, а если уж создал, то все равны. Даже какой-нибудь папуас. И лишать его жизни может только господь, а не кто-то другой. Это, мол, самый громадный грех, который только можно придумать.
— А где сейчас твой дед Барни? — осторожно поинтересовался Антонио.
— Сидел за тройное убийство в Мичигане, так и сдох в тюрьме штата.
Пока Антонио переваривал эту парадоксальную информацию, Мактирнан докурил, затоптал окурок (хотя согласно правилам должен был отнести его в специальную урну) и сказал:
— Поднимайся, пойдем наваляем этим обезьянам со свастиками.
Антонио испуганно уставился на приятеля из-под распухшей брови.
— Ты серьезно?!
— А что такого? Пацан, то есть Тони, ты усвой простую вещь: такие ослы тусуются вместе, потому что поодиночке ничего не стоят. Они давят массой. Но в этой массе всегда есть слабое звено. А если это слабое звено еще и главарь — вообще чума. Понял?
— Я понял, но они же сильнее. И их больше.
— Да и хрен с ними, — добродушно сказал Джерри Мактирнан и похлопал нового приятеля по плечу.
Парни из «Братства» тусовались на спортплощадке. Одни курили, сидя на скамье, другие качались, в том числе их лидер — Курт Финни. Настоящее имя Курта было Кертис, но немецкий вариант ему нравился больше. У них даже имелся переносной магнитофон, из которого грохотала сейчас группа «Скрюдрайвер».
Курт заметил пришельцев и установил штангу на держатели. Он был голым по пояс и довольно тощим, но большое количество татуировок — свастики, нацистские флаги, солдаты в стальных шлемах, викинги — делали Курта устрашающим.
— Кто к нам пришел... — протянул Финни. — Маленький жиденок.
— Я итальянец, — решительно произнес Антонио.
— Кстати, всю эту вашу фашистскую хрень тоже придумал итальянец. Его звали Бенито Муссолини, — заметил Мактирнан. — Но мне, собственно, без разницы.
Далее он рассказал удивленным скинхедам историю про своего деда Барни, который так и помер в мичиганской тюрьме. Те переглянулись.
— Я не понял, чего ты сюда вообще приперся, — нахмурившись, сказал Курт. — Еще и притащил за собой этого урода.
Пузатый Фред Бин поднялся со скамейки и встал рядом с Куртом, широко улыбаясь. На месте выбитых передних зубов чернела пустота.
— Послушай, что я хочу тебе сказать, мой фюрер... — дружелюбно начал Мактирнан, подходя к главарю скинхедов. Курт склонил голову набок, словно прислушивающаяся собака, ожидая продолжения. Но его не было, потому что Мактирнан почти без замаха ударил его правой снизу в челюсть.
Антонио своими глазами видел, как ноги Курта Финни оторвались от земли. Он взлетел в воздух и грохнулся на вытоптанную траву спортивной площадки, причем падение выбило из его легких остатки воздуха. Корчась, Курт пытался подняться. Пузатый Фред Бин что-то угрожающе забубнил и двинулся к Маку, но тот наступил ему на ногу и сильно толкнул.
Толстяк потерял равновесие и упал прямо на Курта. Финни взвыл.
Остальные в недоумении пялились на происходящее, не предпринимая никаких действий для спасения главаря. Мактирнан, потирая ободранные костяшки пальцев, оглядел их и сказал, показав на Антонио:
— Этого пацана больше никто не трогает. И вообще, парни, ведите себя потише. Что-то вы уж больно распустились.
Сказав так, Джерри дернул нового приятеля за рукав, и они ушли. Никто не пытался их остановить или преследовать, только Курт крикнул вслед: