Новеллы о вратаре
Шрифт:
— Мне, Аркадий Иванович, важно играть, а первым или вторым, это, в конечном счете, не имеет значении…
Хоккей с шайбой ему нравился. Да это и не мудрено: как всякий московский мальчишка, он отлично стоял на коньках, любил сражения на льду, в детстве и юношестве много погонял мяч. К тому же такие качества, как быстрота реакции, предельное внимание, прыгучесть заставляли меня и Василия Дмитриевича Трофимова, с которым мы вдвоем тренировали тогда команду, смотреть на Леву все серьезней и в хоккейном плане. Именно мастерство и самоотверженность Яшина во многом, помогли нам 12 марта 1953 года выиграть финальный матч III Кубка СССР по
Еще в пятидесятом году я назвал фамилию Яшина моему старому доброму другу Михаилу Иосифовичу Якушину, который в ту пору был старшим тренером футбольной команды мастеров московского «Динамо».
Опытный педагог, горячо любящий молодежь, Якушин охотно согласился принять и попробовать Леву в играх. Он даже, в силу особо сложившихся обстоятельств, выставил его уже в сезоне 1950 года на официальный матч против московского «Спартака», что по тем временам было у нас футболом высшего ранга. Лева сыграл неплохо, конечно, не без ошибок, что вполне объяснимо для дебютанта. Но в коллективе имелись такие вратари, как Хомич и Саная, и потому молодому человеку посоветовали посидеть на скамейке.
— Понимаешь,— откровенно говорил со мной Якушин,— настораживает меня игра этого паренька. Данные, действительно, отличные, да уж слишком часто и нерасчетливо выбегает. Да и в дубле, случается, мячей по пять за одну игру пропускает.
Действительно, иногда получалось черт знает что. Как-то в Гаграх, во время тренировочного матча, Лева выдвинулся к самой границе штрафной площадки. Вратарь волгоградского «Трактора» сильно выбил, мяч подхватило ветром, и он, под смех болельщиков и сдержанные улыбки товарищей по команде, очутился в воротах. Другой раз, выступая за «дубль», Лева вышел наперехват, а нападающий соперников не отдал пас, срезал угол и забил гол в пустые ворота. В следующем матче такая ситуация повторилась еще дважды.
Это, естественно, вызывало у всех, в том числе и у меня, серьезные сомнения, хотя (не примите это за хвастовство) где-то в глубине души я верил в способности Яшина. Но нужны были факты, веские доказательства, подкрепляющие мое предчувствие. И они скоро появились.
Летом 1952 года молодежная команда «Динамо» вышла в полуфинал кубка Москвы, где жребий свел ее с нашей первой клубной командой. Могу заверить вас, что это был очень сильный коллектив. В нем выступали тогда многие спортсмены, только покинувшие команду мастеров — Иван Станкевич, Василий Трофимов, Сергей Ильин, ваш покорный слуга… И ни мы, никто иной не сомневались, что молодым не устоять.
Хорошо помню, как уже в раздевалке (чего уж теперь греха таить), рассуждая о матче, мои товарищи особенно уповали на ненадежность Яшина, который занял место в воротах молодежной.
— Как начнем, надо сразу его издалека пощупать…
— Только представится возможность, сразу бейте, ребята.
— Да тут лишь бы попасть, да чтобы посильнее,
Я не вмешивался в общий хор, но думал о том, что если Лева и впрямь сыграет в этой встрече неважно, его авторитет значительно упадет: ведь посмотреть сражение «старых» и молодых пришли руководители общества и все, кто в той или иной степени имел отношение к динамовскому футболу. Да и не только динамовскому. А уж болельщиков собралось столько, что сегодня бывает меньше на самом «гвоздевом» состязании в высшей лиге чемпионата страны.
Молодость есть молодость. Наши соперники начали игру с задором, с огоньком, но опытная наша оборона отбила несколько острых атак, и все мы очень искусно стали сбивать темп и постепенно перевели состязание в выгодное для нас русло.
И вот мы все чаще и чаще подходим к воротам «красных» (по жребию они надели такие футболки). Наконец, следует неожиданный отрыв Карцева, и этот форвард, перед которым буквально дрожали лучшие вратари, своим сильнейшим, резким ударом посылает мяч в верхний угол. «Гол!» — пронеслось в сознании. Но к моему и, конечно же, всеобщему изумлению Лева, угадавший направление полета мяча, в четком броске перевел его на угловой.
Что ж, бывает. Мы продолжали спокойно разыгрывать комбинации, выводя на свободные места наших признанных бомбардиров. Однако все их удары Яшин отражал, а острые передачи перехватывал на выходах.
— Что это «журавль» разыгрался? — спросил кто-то не без злости в раздевалке.— Еще глядишь, чего доброго, и не пробьешь его…
Мы, действительно, не смогли в тот день пробить ворота молодых и проиграли 0:1. Я, знавший Яшина уже несколько лет и твердо веривший в его талантливость, не представлял себе, что он может так сыграть. В том матче он обогнал самого себя на несколько лет вперед и показал класс игры, к которому пришел много позже. Он играл вдохновенно, словно желая доказать всем, что от него можно ожидать в будущем.
В раздевалке я подошел к нему его поздравить:
— Ну, Лева, свидетельствую во весь голос: ты, брат, рожден для футбола. И только для него!
В тот же день я сказал Михаилу Иосифовичу:
— Бери его по-настоящему в команду мастеров. Не ошибешься!
Прошел год, может быть, два, и он твердо утвердился в ее основном составе.
«ПУСТЬ ДЫШИТ ВРАТАРСКИМ ВОЗДУХОМ!»
Весной 1945 года, где-то на подступах к Праге, я получил письмо от старого фронтового товарища, тяжело раненного на Висле и отправленного в тыл, гвардии капитана, мастера спорта Андрея Ведерникова. Письмо это хранится у меня до сих пор, и я часто цитирую его. Вот и сейчас хочу привести из него небольшой, но очень любопытный отрывок:
«…Теперь о делах футбольных. Они, видимо, не очень «дойдут» до тебя в той сутолоке и боевой суете, что происходит сейчас. Но ведь все-таки «не войной единой» занят человек.
Так вот, недавно поковылял я на своих костылях в Химки. Смотрел товарищеский матч «Динамо» — «Торпедо». Впечатление такое, будто войны не было, будто она, проклятая, не унесла среди других жертв и сотен прекрасных футболистов: играют здорово. Может быть, даже лучше, чем в сороковом.
Особенно понравился мне динамовский вратарь. Он хоть и пропустил три мяча (0:3 — мы проиграли), но стоял великолепно. Знаешь, я такого еще и не видел. Среднего роста (примерно, с Ивана Станкевича, помнишь?), коренастый, с чуть выступающей вперед челюстью, он сначала не производит особого впечатления. Но в игре, скажу тебе, неповторим. Мертвая хватка, отличный прыжок и прямо-таки непостижимая реакция. Не человек, а тигр…»