Сцепленье, расхождение, сплетеньетрех нот в грегорианском песнопенье.Теченье-лопотание потока,латыни шелестящая осока.Здесь символ Агнца видит символ Рыбыглядясь в быстротекущие изгибы.Здесь крест сияет меж рогов оленя,здесь просит лев: «Прими мои моленья!»Здесь скалы говорят о твердой вере,полет голубки – о грядущем веке.Здесь, пошатнувшись, можно оперетьсяна что угодно. Жаль – не отогреться.Здесь яд светлеет, смешиваясь с кровьюи ангел ставит камень к изголовью.
«Человек никогда не бывает один. Рядом…»
Человек никогда не бывает один. РядомИли, вернее, над, глядит немигающим взглядомГосподь,
а в подполье мышью скребет Сатана.Иногда он выскакивает на пружинке.Это он, я знаю его ужимки,Да и тень на стене хорошо видна.Я бросаю в него чернильницей. Мимо!Он смеется беззвучно, рожи корчит незримо,По стене растекаясь, причудливое пятно,Напоминает, опять же, исчадье ада.Из окна доносится блеянье стада,И вечерний свет заполняет окно.Городок сжимается, в небо выставив шпили.Ратуша и Собор. Кто знает, зачем мы жили?Между Спасеньем и гибелью, как между двух огней,Между матерью и отцом – духовной и светской властью.Между бездной и бездной. Между страстью и страстью.Спит душа. Холодные звезды стоят над ней.
«В тот вечер ко мне пришел школьный товарищ…»
В тот вечер ко мне пришел школьный товарищв епископском облачении. Он предложил мнеисповедоваться и причаститься. Предложенье,которое не отклоняют. Потом он помазалменя освященным миром, сказав: Благодарите!Этим святым помазанием Господь Иисус прощаетвам все грехи, которые вы совершили.Скоро за вами придут. Не пытайтесь скрыться.Еще бы я не пытался! По сути, все эти годыбыли попыткой скрыться. Довольно часто – удачной.Тело – под рясой или плащом.Лицо – под стальным забралом,или, если свезет, под карнавальной маской.Не помню, как спустился по склону холма, продираясьсквозь низкий бурый кустарник. А вот и берегполноводной реки. Еще минута, я в лодке.Отталкиваюсь веслом. Течение лодку уносит,уносит быстрее, чем нужно. Намного быстрее.Я оглянулся, но вместо холма увиделогромного старика, поросшего красно-бурымкустарником, чахлым еловым лесом.Старик сидел неподвижно, охватив лодыжки руками,упираясь мохнатым подбородком в колени,вытянув губы трубочкой, глядяпрямо вперед неподвижным стеклянным взором.Я трижды перекрестился. Но видение не исчезло.
«Улочка слишком узка. Когда из окна…»
Улочка слишком узка. Когда из окнальют нечистоты – не увернуться. В столицедела обстоят иначе. Там повсюду виднарассудительность герцога, да продлитсявремя его владычества! – молится вся страна.Там вдоль домов – канавы. На каждом доме балконзакрытый, но с круглой дырой в полу. Оттудавниз низвергаются желтые струйки, или слышится стон:кто-то выдавливает экскременты. Ночная посудатам не нужна. О, герцог! О нас позаботился он.Конечно, по улице ходят посередине, гуськом.Опять же запах. Но лучше с плеском в канаву,чем прямо на голову. Даже мечтать о такомпрежде не смели. На площади видишь оравувосторженных граждан. Герцог сидит верхомна любимой кобылке. Как любимой? Это вопрос.Всякое говорят. Скотоложство – личное делоскотоложца. Пустяк, если вспомнить горбатый носгерцогини, ее большое, должно быть, дряблое тело,собранный на макушке узел седых волос.Закипая, огромное облако заполняет весь небосклон.Но толпа не расходится. Также и смена столетийне мешает сброду сбегаться со всех сторон,чтобы увидеть как герцог, епископ и некто Третийпосредине площади плотью выкармливают ворон.
«Во времени, как и в пространстве, есть святые места…»
Во времени, как и в пространстве, есть святые места.Места паломничества. Здесь нечестивых устав кровь замолкают, припадая к подножью Креста.Здесь капюшон закрывает верхнюю половину лица.но по излому губ и острому подбородку узнаешь гордеца.Потом – второго и третьего. И так – без конца.Посмертные судьбы врагов разведены по полюсам:в пылающий центр земли, к слюдяным небесам,совершенно безоблачным. Что хуже? Не знаю сам.Поющие ангелы. Квадратные ноты. Круглые рты.Ниспадающие одежды скроены из пустоты.Господи, я взываю к Тебе, но не слышишь Тыни моей мольбы, ни его, ни, вообще, ничьей.По цветущему лугу бежит звенящий ручей.У разрушенных врат алебастровый старец со связкой ключей.
«В алтаре епископ и служка вдвоем…»
В алтаре епископ и служка вдвоемиграют в кости. Не кончить добром.дела. Из белого облака громраздается в ответ броску:выпало три шестерки. Через оконный проемвидны Пантера с Волчицей, направляющиеся
к леску,состоящему из темных штрихов и травяных завитков.Плоды, что капельки крови. На лужайке альковпод голубым балдахином. Стынет единорогв объятиях хладной девы. Он неестественно бел.что еще заметнее среди осыпавшихся лепестковнеизвестных цветов. Пусть зритель не будет строг:Создатель раскрасил все, как умел.Вместо окон в трактире – буквы, внутрикоторых лица людей и демонов. Не смотрив глаза ни тем, ни этим, ни себе, ни другим,поскольку глаз уже нет. Мы не хранимзрительных впечатлений. Единственный твердый взорспрятался в треугольнике меж вершинами ближних гор.
«Вот Сатана. Он едет верхом…»
Вот Сатана. Он едет верхомна хромой седой кобылке с грехомпополам, с погибелью накоротке.Проезжает узкую улочку. Вдругпред ним – река и цветущий луг,и лодка плывет по реке.На одной ноге, на самой корместоит монах не в своем уме,с горящим крестом в руке.Он корчит гримасы, поскольку огонь,разгорается, жжет ладонь.И лодка плывет по реке.Огромные рыбы всплывают со дна.В чешуе отражается седина:бес в ребре, седина в бороде.В облаках читают псалом чтецы.Дьявол скачет во все концы,а лодка плывет нигде.В небе – Агнец с крестом меж роговсмотрит вниз. Он видит враговсоцветьем несчетных глаз.Он видит всадника и пловца,пешего, лешего, подлеца,но прощает – на этот раз.
«Завершая чертить по велению господина…»
Завершая чертить по велению господинаплан нашего города, вздрогнул от ощущенья,что нечто подобное видел буквально мгновеньеназад. Конечно! Вот она, паутина,удвоенная на известке тенью.В центре паук. Сегодня он явно не в духе.Белый крест на сером куполе-брюхе,серебрящемся от бархатистого ворса.Поджатые лапы, что твои контрфорсы.Коконы бывших мошек повисли,как трупы казненных воров на скрещеньяхулочек-паутинок. Так вот кому мы уподоблялись,поспешно застраивая долину.Раскинули сеть, да сами в нее и попались.Теперь я точно знаю, что скоро покинуэто место через единственные ворота,оставшиеся из двенадцати, сделанных в подражаньеНовому Иерусалиму, но неохотабыло стеречь все двенадцать. Содержаньестражи влетало в копейку. Врата заложилисерым камнем. И кто поверит, что в городе жиличестные граждане? Что здесь заварилась смута?Все равно ее подавили. Здесь часто молились кому-то.Но если быть откровенным – чаще кого-то боялись.Потом большинство уйдет. Потом умрут, кто остались.
«Средневековье бывает довольно часто…»
Средневековье бывает довольно частоИ длится довольно долго, обычно не совпадаяСо временем нашей жизни. Оно бывает уделомМертвых девственниц, королей, архиепископов, нищих,Продолговатых статуй слепых от рожденья,В ниспадающих складках, застывших в нишах.От средних веков остаются сооруженья.Камень на камень наваливается всем телом.Синагога с завязанными глазами стоит, рыдая.Рядом с ней улыбается Церковь. Вероятно, от счастья.Средневековье бывает у мертвых. Нам от этого раяОстается то античность, то просвещенье, то возрожденье.Мы строим, мы ходим строем. Под звуки грачиного граяВыносят знамя особо отличившейся части.Следом за флагом Свобода приходит нагая,Не терпящая послушанья, ни, тем более, возраженья.Средневековье в отстое. Возрождение – это круто.Вот оно опять подступает вплотную к гетто,Где упакованы в прочные стены (брутто)Страх и трепет еврейской души (бесплотное нетто).
«Граф и графиня – самец и самка…»
Граф и графиня – самец и самка,их дети, слуги и поварасъехали с загаженного ими замкав новый. Вдали виднелась гора,река текла у ее подножья,монастырь, вернее, руины его,подсказывал графу, что воля Божьяне сулит хорошего ничего.Новый замок был многоэтажен.Рыба и раки водились в реке.Этот замок тоже был вскоре загажен,но новый был выстроен невдалеке.А простой народ не боялся кала,Он вывез его на свои поля.Говорят, и поныне не пересталаплодоносить эта земля.Между тем проходили века. Мнеизвестно, а если кому невдомек,скажу – был замок разобран на камни,а из них был выстроен городок.Важные птицы ходили по пашне,валуны катились с окрестных гор.И унылый охранник торчал на башне,сохранившейся до сих пор.
