Новое дыхание старых мифов
Шрифт:
Красное — на зелёном так успокаивающе подействовало на женщину, что в следующее мгновение она уже бегала среди цветов, окунаясь в душистый аромат, напоминающий смесь лаванды, фиалки и гиацинта. Запах был таким чарующим, что Дагда упала посреди поля на спину и, жмурясь от солнца, принялась считать плывущие по голубому небу облачка.
Это занятие ей нравилось, поскольку в каждом облаке она могла увидеть что-то своё, какую-то картинку, посланную Богом только ей одной. А во сне облака были как живые, напоминая столько знакомых вещей, людей и животных, что поневоле станешь задавать себе вопрос: может, стоит присмотреться к созданному облаком образу и на время задуматься, — о чём оно предупреждает? что предсказывает?
Вдруг одна грозовая тучка начала менять цвет, приобретая малиновый, пополам с лиловым оттенок. Среди остальных белых, жемчужных, перламутровых и голубых облачков она казалась совсем чужой, как будто залетевшей сюда из другого мира.
Неожиданно тучка лопнула, как мыльный пузырь, и оттуда, будто из царства Дасунь, на землю посыпались скорпионы, летучие мыши, летающие драконы и прочие уродцы. То ли это слуги Индрика-Зверя, то есть дасу-демоны, то ли жители того другого мира, откуда тучка случайно забрела сюда, в непривычное для неё общество добрых, нежных, чудесных фей и эльфов.
Дагда ещё не догадывалась, что в этот миг с ней произошло, то есть приснилось, но в воздухе, опережая падающую на землю сердящую ораву, вихрем пролетел тяжёлый запах гниющего мяса.
Твари падали вокруг, тошнотворный запах тлена заполнил всё окружающее пространство. Дагда теперь оказалась на маковом острове среди чёрной клокочущей мясной массы. Насколько хватало взгляда, всюду видны были рычащие, визжащие, скулящие твари, свалившиеся из той неприметной прежде грозовой тучки. Островок Дагды вдруг стал совсем маленьким. Даже далёкий лесной массив, окружавший поляну, исчез, задавленный хлопьями ядовитого тумана. Маки скукожились, завяли, а зелёная трава превратилась в сожжённую солнцем коричневую поросль. Пространство вокруг женщины неудержимо сокращалось. Даже темно стало, потому что в небе кружила огромная птица Магур, разгоняя солнечный свет.
Уже ясно видны были отвратительные, мерзко пахнущие звериные рыла и рычащие пасти. Вдруг из кишащей массы вперёд выбился огромный, величиной с хорошего лангуста, скорпион с двумя, не предвещающими ничего хорошего клешнями. Медленно, но уверенно он подползал к Дагде, щёлкая клешнями как ножницами.
— Я вспорю тебе живот! — угрожало чудовище. — Ты отдашь нам неродившегося выродка. Мы страсть как любим нерождённых младенцев, и мы слопаем его. Отдай! И ты останешься жива. Не отдашь — умрёте оба!
— Что тебе отдать? — испуганно вскричала Дагда. — У меня нет ничего!
— Ты вчера забеременела, — просипел скорпион. — Отдай нам нерождённого и будешь жить, будешь рожать других, сколько хочешь. Но этого отдай нам!
Женщина инстинктивно обняла живот и почувствовала, будто младенец зашевелился там! Но ведь такого не может быть! Откуда же в животе могло взяться ещё не выношенное дитя? Откуда могло чудовище знать о зачатии младенца, ведь такое известно только Вседержителю Роду? И теперь эта шипящая тварь требует от матери невозможного — принесения в жертву младенца! И это всё ради жизни на земле? Безумие! Найдётся ли хоть какая мать, которая добровольно отдаст своего младенца поганым демоническим созданиям?..
Будущая мать снова почувствовала, как младенец стучит ножками, словно хочет привлечь её внимание. Дагда постаралась не обращать внимания на ползущего к ней монстра и прислушалась к тому, что зарождается внутри неё, что уже получило жизнь, но не имеет ещё возможности выйти из чрева матери.
— Не слушай никого, мама! — раздался голос ребёнка. — Демоны Индрика-Зверя не смогут повредить ни тебе, ни мне, если ты сама не согласишься. Не отдавай им меня. Отдашь — они порвут на кусочки нас обоих!
От этого детского голоса Дагда задрожала, как осиновый лист, обхватила обеими руками ещё не начавший расти живот, и затравленно огляделась по сторонам, ища среди мерзко кишащего моря чудовищ хоть какую-нибудь лазейку. Ведь если Бог не забыл её, то обязательно покажет дорогу к спасению. Дорога всегда есть. И, если не оставляешь надежду, дорога эта будет указана.
Но никакой дороги, тропинки или самой малой стёжки не было. Среди шипящей, смердящей каши, раздался вопль торжества и ненасытные твари, щёлкая челюстями, всё плотнее сжимали своё кольцо наступления. Все они уже предвкушали отхватить кусочек человечинки, ведь на предстоящем пиршестве надо чем-то полакомиться. А человек — это так вкусно! И не оставалось уже надежды ни на какую помощь, ни на какое спасение.
Казалось, ничто, и никто на целом свете не сможет спасти Дагду. Но вдруг в зените небес раздался пронзительный звук трубы. Копошащиеся внизу чудища замерли, и все как один повернули поганые рожи вверх, к солнечному зениту.
Посмотрела туда и Дагда. Небо над её головой раскололось, и оттуда показался Кадуцей, [45] с вращающимся вокруг сердцевины огненным вихрем, сверлящим пространство и опускающимся на крошечный маковый островок, ещё не захваченный смердящими тварями. Птица Магур кинулась было на Кадуцей, но обожгла себе крылья, противно заверещала и куда-то улетела.
45
Кадуцей — в алхимической символике, тантризме — две змеи, обвивающие крест, древний герметический символ, иллюстрирующий основное положение эфирной физиологии. Восходящие змеиные энергии порождают вихрь, преображающий человека.
Дасу-демоны, увидев надвигающийся на них небесный символ, тут же кинулись наутёк, давя, и перепрыгивая друг через друга. Однако из пламенного вихря вокруг Кадуцея на землю посыпался огненный дождь, безжалостно сжигающий незваных гостей.
За несколько минут всё было кончено. Дагда не знала, удалось ли кому из чудовищ удрать, да и не до этого ей было. Она осмысливала произнесённые чудищем слова о жертвоприношении. Потом вновь почувствовала под руками, лежащими на животе, биение маленького сердца и… проснулась.
Муж, почивающий рядом, тоже проснулся. Он недовольно смотрел на жену, опять закричавшую во сне. В свете ночника выражение его глаз нельзя было разглядеть, но сердитое сопение не оставляло сомнений. Что делать, мужчина, хоть и добрый, всегда остаётся мужчиной.
— Прости, Порушаспа, я снова разбудила тебя, — первой начала говорить Дагда, чтобы загладить недоброе настроение мужа. — Я должна была тебе раньше сказать, но сама ещё сомневалась. У нас будет ребёнок. Мальчик, как ты хотел, и так хотела я.