Новое начало
Шрифт:
«Почему они здесь?»
Марк! — он идёт последним, руки в карманах белых брюк… он в белом… с головы до ног. Он остановился, и все встали будто по сигналу, как безжизненные манекены в магазинах. Марк поднял глаза на меня, смотрел долго, его стеклянные глаза ничего не выражали.
— Почему? — спросил его холодный голос. Это было странно: его губы не шевелились, но я чётко услышала его голос. — Почему ты это сделала? — прозвучал его голос в моей голове, а на его лице никаких эмоций.
«Прости меня», — хотела я сказать, но не смогла.
— Я
«Ира?» — он назвал меня моим именем.
«Я думала, я только о вас и думала. Услышь же меня. Пожалуйста» — я кричала в голос, но звука не было.
— Мамочка, — услышала я голос своего сына. Резко повернув голову, я увидела его, моего мальчика. Он сидел рядом со мной… в гробу.
НЕЛЬЗЯ!
«Выходи из гроба, немедленно!»
— Мамочка, не уходи, пожалуйста, — сказал мой мальчик очень ясно, хотя он не умеет говорить так хорошо. — Мне не нравится эта кроватка, мамочка, давай встанем из неё, — он протянул свою маленькую ручку, я приняла её, а сын встал, улыбнулся и… исчез, растворился в воздухе.
«ДАВИД!» — крикнула я и прыгнула в пустоту.
Резкая боль во всём теле заставила открыть глаза… Свет… яркий… голос… незнакомый…
— Тише, девушка, — с трудом различила слова. — Не нужно таких резких движений… — сказала девушка… медсестра.
— Давид, — шепнула я осевшим голосом.
— Я сейчас врача позову, — врач? Я огляделась — больничная палата. Я в больнице. Это всё было неправдой… ужасный сон.
— …И вашего мужа, — перепугала меня медсестра.
— Нет, не надо, — взмолилась я, пытаясь подняться, но мне не удалось.
— Девушка, лежите, вам нельзя вставать, — с нотками строгости сказала девушка и, погладив мои плечи, повернулась и вышла за дверь.
Не успела я окончательно прийти в ужас, как дверь в палату резко отворилась, и зашёл Марк. Шок и облегчение разогнали страх.
— Солнышко, — Марк с улыбкой сел на колени возле кровати и, взяв мою руку в свои горячие ладони, начал целовать её, согревая тёплым дыханием. — Ты как? — спросил он, гладя меня по волосам.
— Марк, — с вздохом произнесла я, и слёзы покатились по щекам.
— Тише, солнце моё, не плачь. Всё хорошо, я рядом, — он улыбался, а глаза были наполнены болью, сожалением и усталостью.
— Прости, — шепнула я сквозь душащие слёзы.
— Не надо. Тебе не за что просить прощения. Это ты меня прости, что я так долго, — он вновь поцеловал мои слабые дрожащие палицы. В палату зашёл врач.
— Здравствуйте, — мужчина в возрасте обошёл кровать и устроился на стуле с другой стороны. — Как самочувствие? — спросил врач, изучая что-то в папке.
— Не знаю ещё, — честно ответила я. — Болит… всё, — сказала то, что успела почувствовать.
— Вы потеряли много крови и получили травмы… — врач скривился, и я успела поймать в его взгляде сожаление. — Мы сделали вам переливание, ваши лёгкие лечим антибиотиками, — врач продолжал перечислять все мои увечья. — Сотрясение головного мозга… как я понял, не первое… голову надо беречь… — негромкое покашливание Марка заставило врача замолчать на секунду. — В общем, раны и синяки мы обработаем ещё, порезы на руке и на бедре будут затягиваться дольше, но пройдут, — с доброй улыбкой врач погладил меня по руке. — Показатели в норме, вы идёте на поправку. Медленно, но это и к лучшему, а то организм сильно истощён, восстановление потребует много сил, — заключил врач и встал со стула. — Я вас оставлю, вам нужно поговорить, — это врач сказал Марку, и тот грустно кивнул.
Марк
Врач покинул палату, оставив меня с тяжёлым грузом и болью в сердце. После трёх дней без сознания моя девочка очнулась. Я привёз её в крайнем состоянии — она почти уже не дышала. Глубокий порез на бедре кровоточил. С помощью Виталика туго перевязал рану, стараясь хоть как-то остановить кровь до приезда скорой. Слава богу, что не была затронута жизненно важная артерия, иначе…
Врачи были в шоке, привезённое тело девушки выглядело как труп. Из-за крови на всём теле было трудно найти раны. После долгих процедур и убийства большого количества моих нервных клеток врач добил меня окончательно.
— Девушка была беременна, — … «была» … — Срок очень маленький, удалось это обнаружить только после анализа крови. Но вы понимаете, что после такого… у плода не было никаких шансов, — последняя фраза дошла до меня через жужжание в ушах.
— Как она? — спросил я врача после того, как медсестра по просьбе врача вручила мне стакан воды, и я залпом его опустошил.
— Врать не буду. Плохо, — я кивнул два раза, понимая, что другого ответа и не могло быть. — Но мы делаем всё возможное…
— Делаете больше, — перебил я его, не поднимая глаза от пола.
— Мы не боги. Её жизни уже ничего не угрожает, но состояние оставляет желать лучшего, — врач похлопал меня по плечу. — Терпения и сил, — сказал он и встал с кушетки.
— Я могу к ней зайти? — спросил я с отчаянием в голосе.
— Как только её по вашей просьбе переведут в лучшую палату, — ответил мужчина.
— Спасибо, — и врач оставил меня наедине с тяжёлым грузом на сердце.
Сейчас я должен решить: сказать Лесе про ребёнка или подождать ещё.
— В чём дело, Марк? — её слабый голос вырвал меня из мыслей.
— Всё в норме, солнце, — я слабо улыбнулся.
— Врёшь, — раскусила она меня. — Слава? — спросила, и её голос стал дрожать. — Он…
— Он мёртв, солнце, — Леся облегчённо выдохнула. — Его застрелили при попытке сбежать. Жаль, что тот, кто выпустил ему пулю в башку, был не я, — с удовольствием бы размазал его мозги по его же мраморному полу, при чём не пистолетом.
— Не это главное, — сказал мой лучик света. — Ты всё знаешь? — спросила она с опаской. Я кивнул. Она повернула голову и глубоко вздохнула.