Новое открытие древней Африки
Шрифт:
«Деловые связи с королем Тимбукту»
«Прямо у забора под навесами лежали воины. К колышкам были привязаны лошади, и морды их упирались в навесы. Перед животными на земле лежал корм. Над ложем каждого воина висела пика, небольшой круглый щит и широкий меч». Так Джеймс Брюс, помешанный на лошадях шотландский дворянин, описывает свою встречу с одетыми в кольчуги кавалеристами древнего Судана во время путешествия по Голубому Нилу в 1772 г. на «черном скакуне Сеннара». По словам Брюса, зрелище, открывшееся его взору, было одним из самых прекрасных в его жизни.
В «казарме» каждого воина висела стальная кольчуга и рядом – мягкая шкура антилопы, которая предохраняла кольчугу от ночной сырости. «Над кольчугой на пике висел медный шлем без крестовины и плюмажа».
Когда Брюс вернулся наконец в Англию, никто не поверил его рассказам. И все же именно так должна была выглядеть кавалерия в любом царстве древнего Судана не только в 1772 году, когда ее увидел Джеймс Брюс, но и много столетий раньше. Это пышное воинство в сверкающей броне или кольчугах как бы проходит через всю историю феодальных империй, которые возникали, расцветали и исчезали в суданских саваннах на территории длиной 3 тысячи и шириной почти 500 миль и которые отделяли Сахару от тропических лесов юга и соединяли Атлантический океан с Красным морем.
До XIV века Европа ничего не знала об этих государствах, хотя первое из них существовало уже почти тысячу лет. В XII веке с мусульманскими городами Северной Африки торговали норманские купцы, жившие в Сицилии. Их сменили пизанцы, генуэзцы, венецианцы и провансальцы. На протяжении всего средневековья северное и южное побережья Средиземного моря были связаны торговыми договорами. Христианские государства учредили в южных портах свои консульства. Но христиане были отгорожены от внутренних районов Африки. Мусульманские государства по религиозным и торговым соображениям настаивали на своем монопольном праве поддерживать связи с континентом, спрятанным за узкой кромкой побережья.
Однако туда проникали евреи. К началу XIV века на острове Мальорка была основана знаменитая школа еврейских картографов. Из всей ее многочисленной продукции наиболее известен атлас Абрахама Крескаса, выполненный по заказу одного, а может быть, сразу нескольких европейских монархов. Его «Каталанская карта», относящаяся к 1375 году, произвела почти такое же впечатление, как открытия Колумба, сделанные сотню лет спустя. Эта карта раздвинула границы известного Европе мира, уточнила сведения, известные по слухам и полудостоверным рассказам путешественников. На ней, например, были вычерчены Атласские горы Марокко и указан проход через них, «ведущий в страну негров Гвинеи». Этот проход, которым пользовались купцы, – не что иное, как великий южный путь через Сиджилмаса, известный жителям Северной Африки с незапамятных времен. На этой карте были отмечены Тенбух (Тимбукту), Сьюдад де Мали, Геугеу (Гао) и Текказа. Все эти места, как и множество других, долго волновали воображение европейцев, пока, наконец, столетия спустя они не проникли туда.
Но если добыть сведения было нелегко, то еще труднее было их опубликовать. Каждый приморский город собирал географические сведения самостоятельно и предпочитал хранить их в тайне. В те дни, когда риск был велик, а прибыли баснословны, когда Европа пустилась в морские авантюры, люди, умевшие вести корабли против ветра или пользоваться морским компасом, ценили свои знания очень высоко. Они могли продавать их Венеции или морским городам на западном побережье Италии. Они могли продавать их испанскому двору или португальскому принцу Генриху, который был прозван «мореплавателем» только за то, что систематизировал накопленные к тому времени сведения по навигации.
Многие ранние карты представляли собой плод фантазии, многие были просто фальшивками. Но постепенно они заполнялись достоверными данными. Одной из первых карт, на которой нанесена южная оконечность Африки, была карта фра Мауро, тайком вычерченная им в 1459 году в Венеции для принца Генриха Мореплавателя. Предположение, что корабли могут обогнуть Африку, если только пройдут достаточно далеко на юг, не было доказано до тех пор, пока Бартоломеу Диаш через 30 лет не обогнул мыс Доброй Надежды. Оно, по-видимому, основывалось на сообщении
Так как судьба торговых компаний зависела от монопольного обладания морской информацией, принц Генрих хранил карту фра Мауро за семью печатями. Видели ли эту карту Диаш и Васко да Гама и какими вообще сведениями располагали эти знаменитые капитаны, отправляясь в долгий путь на юг и восток? Представлял ли себе Магеллан, как он проникнет из Атлантического океана в Тихий, пока не вошел в пролив, названный его именем? «Каждый участник экспедиции, – писал его спутник Пигафетта, когда флотилия Магеллана находилась к востоку от мыса Горн и еще не пыталась войти в пролив, – считал, что на западе нет никакого прохода. И только уверенность, которую они черпали в сознании, что командир осведомлен лучше, заставила их продолжать поиски. Но этот великий человек, столь же искусный, сколь и мужественный, знал, что должен найти проход через неизвестный пролив. Он видел изображение этого пролива на карте Мартина Бехайма, самого лучшего космографа, на карте, принадлежавшей королю Португалии». Но если это было не просто догадкой Мартина Бехайма, то какой же безымянный герой сообщил Европе об этом драгоценном факте?
Таким героем мог быть моряк из Северной Африки. Возможно, это был араб. В середине XII века Идриси, арабский дворянин из Андалусии, служивший у норманского короля Сицилии, описывает атлантические путешествия, во время которых корабли достигали Канарских островов. Абу-ль-Фида (1273-1332 гг.) повествует о кругосветных путешествиях, указывая на шарообразную форму земли. Омари в десятой главе своей книги «Масалик аль-абсад» передает рассказ, в котором высказывается предположение, что моряки Западной Африки в период правления Канку Мусы – императора Мали – совершали путешествия по Атлантическому океану. В этом же рассказе говорится, что предшественник Канку Мусы снарядил флот «в две тысячи кораблей», отправился с ним в плавание по Атлантике и исчез.
Может быть, это и небылица. Впрочем, Мали имело рынки сбыта на атлантическом побережье Африки. А моряки Северной Африки явно знали о существовании Азорских островов за несколько веков до первого путешествия Колумба.
«И я спросил у султана Мусы, – приводит Омари слова Ибн Амир Хаджиба, – как случилось, что власть оказалась в его руках, и он ответил: „Мы происходим из царственного дома, где титул передается по наследству. И монарх, мой предшественник, не верил, что невозможно найти пределы соседнего моря. И он хотел знать это и упорствовал в своих поисках. И он снарядил две сотни кораблей и посадил туда людей, а другие две сотни кораблей нагрузил золотом, водой и запасами пищи на два года. Он сказал капитанам: не возвращайтесь, пока не достигнете конца океана или пока не исчерпаете запасов воды и пищи“.
Они отправились в путь и долго не подавали о себе никаких вестей. Ни одно судно не возвращалось домой, а время все шло и шло. Но вот вернулся единственный корабль. И мы стали расспрашивать капитана о том, что случилось с ними. И он ответил: „О султан, мы плыли много дней, пока не встретили на пути нечто похожее на реку с быстрым течением, вливавшуюся в открытое море. Мой корабль шел последним. Другие корабли продолжали плыть, но как только подходили к этому месту, уже не возвращались. И я не знаю, что сталось с ними. Я же сделал разворот на том месте, где стоял, и не вошел в это течение...“». Неужели все это лишь пустая придворная болтовня? Если Магеллан и видел когда-нибудь североафриканскую карту с изображением морей, омывающих мыс Горн, это ни в какой мере не умаляет его искусства и мужества. Дело в том, что европейским морякам XV и XVI веков было невероятно трудно получить географические сведения даже тогда, когда эти сведения были известны и использовались их неевропейскими современниками. Однако всюду, где купцы имели право голоса, а уважение к королевским компаниям не было столь почтительным, такие сведения начинали циркулировать. К XVI веку их уже стали широко публиковать.