Шрифт:
Королева умерла…
Народу на перроне было мало. Высокая шатенка в старом полушубке постоянно оглядывалась и не выпускала из рук чемодана. Поезд опаздывал, как, впрочем, и всегда. Девушка косилась на группку крикливых женщин с огромными клетчатыми сумками в руках, прикидывая, кто же из них окажется ее соседкой по купе. Сумки были пусты, женщины ехали в Москву, на Черкизовский рынок, за товаром. Всех их в городке хорошо знали, на рынок-то хоть раз в неделю ходит каждый. Для женщин с огромными сумками поездка в Москву была делом привычным, шатенка же боялась и предстоящей дороги, и шумных попутчиц, и туманного будущего, в которой
Девушка невольно передернулась. Что хуже? Неизвестность или расписанная на много лет вперед унылая, скучная жизнь? Гудок тепловоза. Наконец-то поезд! Ее никто не хватился. Все на работе, она оставила на столе записку. Чтоб не искали. Деньги в доме были, хватило на билет до Москвы, и она рассчитывала, что хватит и на первое время. На скромное жилье и простую еду, пока не найдет работу. Но как же страшно, Боже ты мой! Как же страшно… Ехать в никуда.
Войдя в тамбур, она еще раз оглянулась: а, может, вернуться? Никто ничего не узнает. Сдать билет, порвать записку. Поддавшись порыву, девушка захотела выйти, но сзади уже напирали женщины с сумками, которые протолкнули ее дальше, в вагон. Поезд не задержался на маленькой станции, минута – и перрон поплыл назад, выйти шатенка не успела. Она испуганно огляделась. Вагон чистенький, хотя и старый. Безликие двери купе. Какое же из них ее?
– Девушка, одеяло брать будете?
– А что, у вас холодно? – испуганно спросила она. Вдруг захотелось домой. Пусть однообразно, скучно. Зато тепло.
– Я вообще-то топлю, – буркнула проводница и посмотрела на девушку с неприязнью. На студентку не похожа, студенты еще не возвращаются с каникул обратно в Москву. Чего этой-то там делать? Болтаться по вокзалам, в поисках хоть какого-нибудь заработка? Хотя, одета прилично, лицо не накрашено. Проводница сжалилась:
– Ну, чего стоишь? В купе заходи. Билет-то есть у тебя?
– Да, конечно, – девушка поспешно полезла в сумочку, искать билет.
Проводница внимательно осмотрела проездной документ, и кивнула: проходи. Буркнула: второе купе. Девушка нерешительно дернула за ручку. То ли заело, то ли заперто.
– Не заперто, войдите! Дергайте сильней, – раздалось из-за двери. Шатенка сильнее потянула за ручку, и, справившись, наконец, с дверью, вошла в купе. Где увидела два таких же испуганных глаза и светлую челку над ними.
– Ой, слава Богу! – ее соседка вздохнула с облегчением, заговорила радостно: – А я думаю: вдруг купил билет в это купе мужчина, и придется всю дорогу ехать с ним. Вдвоем. Хотела проводницу попросить, чтобы, сразу «переселила» меня к женщинам. Ой, как же мне повезло!
Похоже, что повезло обеим. Девушки еще только присматривались друг к другу, но это уже была взаимная симпатия, а не взаимная неприязнь. Они были чем-то похожи, и одинаково хорошенькие, в меру, не то чтобы одна была красавица и другая бы ей тут же позавидовала. Обе высокие, стройные, одна шатенка, другая блондинка, у одной глаза серо-голубые, у другой серо-зеленые.
– Наташа.
– Вика.
Они легко нашли общий язык, а вскоре и сами удивились, как это жили друг без друга до сих пор? Почему поехали в столицу на поиски счастья, не вместе, а по одиночке? Но несправедливость была устранена и они теперь взахлеб рассказывали свои биографии, делились сокровенным.
– Знаешь, мне так все надоело! Окончила курсы секретарей, потом бухгалтерские курсы, потом школу, где обучали на манекенщиц. У меня рост хороший, вот и решила попробовать. Но в нашем городке это сплошное надувательство. Заманивают девчонок, вроде меня, берут деньги, и внушают, что мы на что-то годимся. А работы для нас в городе нет. Тем более, моделями! Мать не пускала в Москву, но я все равно сбежала…
– Ужас, что за жизнь! Выскочила сдуру замуж в восемнадцать лет, в двадцать родила ребёнка. Пробовала работать, но в государственных учреждениях денег платят мало, а частники все соки выжимают. У них не разбогатеешь! Окончила местный пединститут. И курсы секретарей, как и ты. Что толку-то с этих курсов? Печатаю быстро…
– Ой, и я тоже!
– … а работы все равно нет. Муж приносит зарплату, ее, как всегда не хватает. С мая месяца в огороде, сажаем, поливаем, пропалываем. Родители мужа деньгами почти не помогают. У меня же одна мать, отца нет. Не бедствуем, конечно, и с голоду не умираем, спасибо подсобному хозяйству, но тоска. Тоска страшная. А я жить хочу. Понимаешь? Жить.
– Ой, и я! Пусть не получится, так хоть посмотреть на нее, на Москву-то. Какая она? Ты была там?
– Муж был. С родителями, в детстве. А я только слушала, что он рассказывал. Интересно. Ты, где жить-то собираешься?
– Квартиру снять. У меня тетка в Москве, так я с недельку у нее поживу, а потом найду квартиру или комнату. И работу.
– Давай вместе? А? На двоих дешевле.
– Ой, и, правда!
– И работу вместе будем искать. И, вообще, вдвоем не так страшно.
– Как нам повезло! Мы теперь вместе.
– Да. Повезло.
И они на радостях достали похищенные из дома съестные припасы. Обе ведь уехали нелегально, вопреки воле родных. На столе появились чай в термосе, бутылка дешевой минеральной воды, бутерброды с неаппетитной колбасой местного производства, горстка конфет, пряники и сушки. Но голод общения был сильнее. Встретились родственные души. Сколько же им надо было сказать друг другу! Когда одна почти уже засыпала, другая тут же спрашивала:
– Ты не спишь? А я вдруг вспомнила…
И вновь рассказ о событиях прошлых лет и грезы о сказочном будущем. Им не терпелось. Делать что угодно, только бы не сидеть и не ждать. Действовать.
Они задремали уже под утро, поспать удалось пару часов. Когда поезд остановился у перрона Казанского вокзала, две девушки уверенно ступили на Московскую землю самыми близкими подругами, даже и, не подозревая о том, как по-разному сложится их судьба…
…Ричард Носков спросонья не понял, в чем дело. Так рано ему давно уже никто не звонил. Клиентки, обслуживаемые Ричардом, сами просыпались к полудню. Временное измерение, в котором существовал Носков и его дамы, находилось вне понимания людей, испытывающих недостаток в средствах. Вынужденных зарабатывать в поте лица на хлеб насущный. Те с утра уже давились в общественном транспорте, в девять – десять зевали на своих рабочих местах, к полудню начинали мечтать о том, как отведают в обеденный перерыв очередной дежурный суп в ближайшем кафе. Носков же в это время видел сладкий сон, в котором не было места надрывавшемуся телефону.
– Какого черта! – обиженно хрюкнул он в трубку.
– Ричард! – раздался в ней истерический женский вопль. – Ричард! Ты не смеешь сейчас спать!
– Мадам, вы ошиблись номером. Ваш Ричард не смеет, но тот, который прописан в этой квартире…
– Заткнись! – рявкнула дама. – Танечка в больнице! Все кончено. Это скандал.
Носков разом проснулся:
– Эжени, это вы? Как это на вас не похоже! Еще слишком рано.
– Не время для твоих дурацких шуток, Носков. Она перебрала дозу. Кто давал Танечке наркотики? Ты? Олег?