Новое восстание
Шрифт:
— Вы отсылаете меня? — спросила ТДЛЗ-5.
— Заказ был сделан ребенком, — отозвалась меланхолично Винтер.
— Это был другой ребенок! — крикнул Анакин из детской.
Йайна зажала себе рот и захихикала. Йакен ринулся в детскую:
— Ани, нет смысла врать. Код выдал тебя с головой. И теперь мы им больше не сможем воспользоваться!
— И хорошо, — встрял Си-ЗПиО. — Вообразите детей, у которых есть доступ к сети доставки. Что они придумают на следующий раз?
— Что-нибудь равно ужасное, — спокойно отозвалась Винтер, не спуская взгляда с робота-няньки. Та не двигалась с
— Прошу прощения, хозяйка, — сказала нянька. — Думаю, вы совершаете огромную ошибку.
— Какая возмутительная наглость! — заволновался Си-ЗПиО. — Хозяйка Винтер отвечает за этих детей…
— Я сама справлюсь, — Винтер холодно улыбнулась. — Я занесу твою жалобу в досье.
Робот-нянька хрюкнула от возмущения. Затем развернулась и выкатилась прочь, дверь за ней закрылась.
— Досье? — удивился Си-ЗПиО. — Не знал, что вы ведете досье.
— Не веду, — сказала Винтер.
Изнутри донеслись голоса детей:
— Ну, что скажешь? — это Иакен.
— Ничего себе было… — это Анакин.
Винтер улыбнулась Си-ЗПиО и направилась в детскую улаживать назревающий спор.
— Робот-нянька однажды спасла Ани жизнь, — громко сказала она по дороге. — Видимо, он хочет обезопасить свое детство.
— Я не… — Анакин захлопнул рот.
Си-ЗПиО поспешил в детскую.
У Соло-младшего лицо было белое, точно снег.
— Что такое? — спросила Винтер.
Близнецы застыли на месте. Потом глаза у них расширились, и все трое детей в унисон завизжали.
4
Куэллер прошел по ангару, каблуки сапог клацали о металлический пол. Техники простерлись ниц перед ним. Он прошел так близко от них, что подол его плаща касался их затылков. Маска смерти, плотно подогнанная под его лицо, давала ему спокойствие, давала власть.
— Мне нужен корабль, — сказал он; его сильный голос разнесся эхом по огромному, почти пустому ангару.
— Уже ждет вас, господин, — ответила его преданная помощница Фемон, поднимаясь с колен.
Ее длинные черные волосы скрывали опущенное, неестественно бледное лицо. Легким движением головы она откинула волосы. Глаза ее были черны, а губы — кроваво-красны, лицо само по себе выглядело как маска смерти.
Куэллер кивнул. Больше никто не двигался.
— Бракисс?
— Отбыл, господин.
— Он времени зря не теряет.
— Он сказал, что вы разрешили.
— А ты не проверила?
Фемон улыбнулась.
— Я всегда все проверяю.
— Хорошо, — Куэллер сделал голос ласковым.
Фемон выпрямилась от его похвалы, как обычно.
Если бы она не была такой способной, он бы давно…
Он дал мысли утечь в никуда. Нельзя отвлекаться, даже на приятное.
— Доклады с Пидира?
— Тысяча людей заключены у себя в домах, как вы приказали.
— Беспорядки?
— Никаких.
Он позволил себе улыбнуться, зная, как это влияет на его ревностных последователей.
— Отлично. Потери?
Фемон заложила руки за спину, серебристый балахон обтянул ее гибкое тело.
— Один миллион шестьсот пятьдесят одна тысяча триста пять, господин.
— В точности как запланировано, — сказал Куэллер.
— С точностью до человека.
— Я всегда проверяю, — ответил он фемон ее же словами.
Она улыбнулась. Выражение ее лица смягчилось.
— Разрешите мне сопровождать вас? — спросила она.
На секунду он заколебался. Она была с ним с самого начала. Эта часть плана принадлежала им обоим в равной степени.
— Не сейчас, — ответил он, — ты нужна мне здесь.
— Я думала, что мы дождемся второй фазы.
— О нет, — сказал Куэллер, — лучше переждать мгновение, чем потерять преимущество. Помнишь?
— Конечно, — в ее дрожащем голосе он услышал остатки ночных кошмаров, которые он посылал ей, иногда до пяти за ночь.
— Хорошо, — сказал он и затянутой в кожаную перчатку рукой дотронулся до ее лица, — очень хорошо.
Церемониймейстер распахнул двери в Зал Сената, когда глашатаи объявили о прибытии Леи. До разговора с Мон Мотмой вся эта помпа и великолепие казались Лее ненужными; сейчас, после странных событий в гардеробной, она радовалась церемонии. Та давала возможность собраться с мыслями, на время забыть о страхе, накатившем холодной волной.
Она вошла с высоко поднятой головой, два охранника следовали по пятам. Вообще, количество охраны в Зале увеличилось: стражи во всех бессчетных дверях амфитеатра, среди роботов-секретарей замерли дроиды-телохранители. Представители всех рас и планет Новой Республики расселись по своим местам и смотрели на бывшую принцессу выжидательно. Мон Мотма была права: сегодня действия Леи определят курс на долгие годы.
На неподвижной балюстраде под самым потолком толпились репортеры. Грани прозрачного купола кидали на толпу радужные брызги. Императору нравился этот трюк, ему удавалось даже солнечный свет заставить работать на себя. Лея тоже радовалась солнцу. Оно отвлечет внимание тех, кто никогда не видел его раньше.
Она пошла к своей сенаторской платформе. Ей чудился запах тел, человеческих и нет, он словно наполнял зал, согретый присутствием столь многих существ. Ее платформа отчалила от сектора и поплыла под купол. Лея отметила по дороге: М'йет Лууре сидит рядом с новым своим коллегой с Эксодиена, у обоих по шесть рук и шесть ног, и они оба едва помещаются в креслах, сконструированных в те дни, когда негуманоидные расы не считались равными людям. На первый взгляд невозможно отличить бывшего эксодиенца-имперца от бывшего повстанца. Но некоторых она знала просто в лицо, а не только по репутации.
Как, например, Мейдо, первого и единственного сенатора с планеты Адин. Адин была оплотом Империи, и Лея до сих пор не была уверена, честной ли была победа Мейдо на выборах. Кое-кто по ее поручению занимается этим вопросом. Она помнила морщинистое лицо сенатора еще по временам Альянса и никак не могла успокоиться.
Платформа застыла под куполом точно на оси симметрии зала. Сенаторы аплодировали или каким-то иным способом выражали приветствие. Луйальцы постукивали щупальцами по столам. Не имеющие рук утиены попросили роботов-секретарей похлопать в ладони вместо них. Лея положила ладони на деревянную трибуну. Она не готовила речи, и сейчас это ей помогало.