Новые небеса
Шрифт:
– Информационные атаки не страшны обществу, у которого есть реальная сверхцель. Смотри, как нас всегда атаковали... И ничего. Я думаю, знаешь почему у них не получилось с коммунизмом? Кстати, чайку еще хочешь?
– Не откажусь. Ты здорово завариваешь.
Ивик покраснела от удовольствия. Она обожала, когда Кельм хвалил ее хозяйственные способности. По правде говоря, это случалось нечасто. Она взяла заварочный чайник, принялась наливать. У нее дома Кельм позволял ухаживать за собой, как гость, и это было приятно.
– Так вот, почему с коммунизмом не вышло... Да потому что их коммунизм... если почитать Стругацких и Ефремова -- ты же читал, да? Это наиболее талантливые творцы, описавшие мир будущего. Так вот, их коммунизм свелся все к тому же выживанию, росту и материальному благополучию собственного мира -- только в мировом и космическом масштабе. В одной из книг, в сатирической книге, Стругацкие описывают модель идеального потребителя, существо, обладающее всеми возможными в мире потребностями. Помнишь?
– Ага... кадавр заграбастал все материальные предметы, до которых смог дотянуться, а потом свернул пространство и закуклил на себя время...
– Ему они противопоставили мыслящего и чувствующего человека. Но ведь
человечество будущего в их исполнении -- такой же кадавр.
– Интересно! А в чем, например, могла бы заключаться их сверхцель?
– А сверхцель не может быть вечной, на все времена. Она и должна меняться. Советские фантасты исходили из того, что коммунизм уже почти наступил, и все, что осталось решить -- это что делать, когда совсем уже станет скучно. Между тем на Земле -- войны, голод, нищета, неравенство... А они будто не видят этого, не понимают, что вот это -- и есть сверхцель. На сегодняшний день. Освободить человечество. Как его освободить, как сделать, чтобы на Земле каждый ребенок питался досыта и ходить в школу... А они решают проблемы послезавтрашнего невозможного бытия.
– Хе, Ивик, так если бы они начали решать современные проблемы всерьез -- началась бы большая война
– Тоже верно. Мы вот тоже не хотим войны... но куда деваться?
Ивик снова наполнила чашки. С Кельмом интересно разговаривать -- он все понимает с полуслова. Он неизмеримо умнее ее во всех вещах, касающихся практической жизни, логических задач, сообразительности. Но когда начинаешь рассуждать о таких вот вещах -- общество там, история, философия разная -- Ивик чувствовала себя с Кельмом на равных. И это опять же не вызывало никаких комплексов ни у кого. Какая вообще разница, кто умнее, сильнее, больше знает? Мы что -- на соревнованиях или устраиваемся на работу в дарайскую фирму?
Главное, что нам хорошо вместе, подумала Ивик.
– Есть опасность, - сказала она, - Дарайя тогда начнет информационное наступление, они уже не такие идиоты -- и многих из нас просто купят. Докажут превосходство собственного образа жизни. Ведь они реально богаче. Посмотри на наших эмигрантов. Вон на моих соседей. Их купили -- за стенку, ковер и некоторые удобства на морском курорте, которого нет на курортах Дейтроса. Они не будут больше нас убивать, Готана уже нет -- они нас купят.
– Меня же не купили. Тебя тоже. Если бы это было так просто, они могли бы любого пленного из наших просто купить. А посмотри, что они делают с пленными.
– Потому что у нас есть то, что не продается, что они ни за какую цену не могут купить -- Огонь. А если брать остальных, не гэйнов... Они не понимают, что такое Огонь, и зачем вообще все это. Соображения в стиле "не хочу предавать своих" отходят на второй план, потому что они ведь продаются ради своих детей, своей семьи. Это в первую очередь свои, а потом уж -- весь народ.
Ивик помолчала.
– А во-вторых, общество, единственная цель которого -- защита своей идентичности -- останавливается в развитии. Ведь если важно защищать свою идентичность, так же важно и сохранять ее абсолютно неизменной.
– Что-то в этом роде произошло и с Дейтросом. Сама по себе христианская религия консервативна.
– Но и она меняется. Она сильно меняется, и на самом деле очень разная. В каждый исторический момент присутствуют самые разные течения, и они не только не умирают со временем -- но наоборот, разветвляются и множатся. В том-то и дело, что христианство за две тысячи лет отнюдь не стояло на месте. Оно способно к развитию, к изменению. Это косвенно доказывает, что за ним -- истина.
– Знаешь что?
– задумчиво сказал Кельм, - на следующей декаде я познакомлю тебя с одним человеком. Сейчас конспиративные условия позволяют.
Ивик улыбнулась, не зная, что сказать на это.
– Кстати, о Дне Возрождения... Это ведь на самом деле Рождество. До Готана был довольно распространенный праздник. У нас в шемате Дарайи принято в этот день отмечать Рождество. Нам разрешили. Сама понимаешь, путаница с календарем в разных мирах... Нам даже присылают с Дейтроса поздравления к этому дню.
– Вот это да! Не знала... надо придумать тебе какой-нибудь подарок!
– Ну это не проблема. Кстати, о подарках. Раз мы официально встречаемся, то я могу тебе и официально помочь, правда? Ты же не получаешь пособий. И если вдруг по каким-то причинам проверят твой счет, все чисто, я имею право делать тебе подарки.
– Съезжаться нам, конечно, нет смысла, - тихо сказала Ивик. Кельм кивнул.
– Да. Ты понимаешь, что это невыгодно. Увеличивается риск для обоих. И нам нужна твоя квартира. Так вот, о чем я... давай тебе какую-нибудь мебель подберем приличную? Раз уж ты в Дарайе, пользуйся моментом. А то -- ну что ты с таким барахлом живешь? И насчет машины надо бы подумать. Даже, пожалуй, начнем с машины -- она тебе и по работе не помешает.
– А что такое этот твой Огонь?
– раздался голос Илейн. Эрмин с трудом повернул голову.
– Как ты различаешь -- вот это настоящий творец, а это -- нет?
– Выйдем в Медиану, померяемся...
– хрипло сказал он.
– В Медиане -- понятно, а здесь? Можешь определить, что настоящее, а что -- нет?
Эрмин был плотно прикручен ремнями к креслу. Два дня назад он пытался бежать, убил охранника, теперь его не оставляли свободным и без присмотра ни на минуту. Тихо и надсадно ныл бок, раскалывалась голова. Уже привычная боль, обыкновенная. Все эти разговоры врезались в мозг, как раскаленный нож. И снова очень хотелось пить.