Новые приключения Стальной Крысы
Шрифт:
Минутка оказалась очень краткой, потому что считаные секунды спустя дверь затряслась от ударов. Мрачное лицо капитана омрачилось еще более.
— Они не заставили себя долго ждать. — Он кивнул Штрамму. — Лучше впустите их.
Первым в отпертую дверь ворвался Эльмо. За ним по пятам — сударыня Джулия, по каким-то неведомым причинам прихватившая с собой скалку.
— Что стрясшись со стадом?! — рявкнул Эльмо, потрясая кулаком. — Оно целое?
— Скажите нам! — заверещала сударыня Джулия, размахивая своим диковинным оружием. — Матки… поросятки…
— Чувствуют себя распрекрасно и кормятся в лесу. Анжелина присматривает за ними с величайшим тщанием.
— Нам надоть их поглядеть — и выбраться с этого корабля! — заявил Эльмо, более озабоченный собой, чем свиньями.
— Позвольте вас уверить, что уже приводится в действие план осуществления именно этого. Как только я покину корабль…
— И как же ты надумал это сделать?
Я уже малость подустал от Эльмо.
— Предоставь это нам, — рыкнул я, после чего повернулся к сударыне Джулии, встал и предложил ей руку. — Позвольте проводить вас до каюты? Рад был побеседовать с вами снова.
Она поглядела на меня с подозрением — и отнюдь не без причины. Но руку приняла. Покидая мостик, мы очень дружелюбно болтали.
— Матки кормятся в ореховой роще, а поросята раздобрели на сытных кормах…
— Боже, как радостно слышать! — Забыв о своем оружии, она небрежно помахивала им.
— Однозначно. А теперь, пока мы так мило беседуем, могу я попросить вас об одолжении?
— Ну конечно!
— Я вот все думал, нет ли у вас или у кого-нибудь из ваших дам крема для лица? — Увидев ее широко распахнутые глаза и отвисшую челюсть, я быстро добавил: — Не для меня! Для Анжелины. Жизнь в суровых условиях, солнце, она так тревожится о своей коже…
— Ох, бедное дитя! Конечно… Я знаю, что у Бекки-Сью есть запасец.
— Не могли бы вы принести его в мою каюту, будьте так любезны! Заодно я соберу для нее кое-какие вещички.
— Непременно, сейчас же! — Она поспешила прочь, и я тоже, зарычав, когда разминулся с Эльмо, попытавшимся затеять беседу, которая наверняка вынесла бы мне мозги.
Когда сударыня Джулия принесла крем, я поблагодарил ее и попросил заодно выразить благодарность и помешанной на косметике Бекки-Сью. Крем я положил в легкий рюкзачок вместе с одеждой и двинулся обратно на мостик.
— Я ухожу сейчас же, — сообщил я удивленным офицерам.
— Как… и почему? — спросил капитан.
— Почему? Потому что сейчас не слишком мозговитые разносят весть о вечернем переполохе, потом туго соображают, что делать, и притом они в полнейшем замешательстве. Чем быстрее мы перейдем к действиям, тем лучше сработает на нас элемент внезапности. Что же до того, как я выберусь, то выйду тем же путем, каким и вошел. И чем быстрей, тем лучше. Рассчитываю на скорость и на то, что мой надежный и бдительный отряд будет опережать зеленцов на шаг. Годится?
Энтузиазмом они не пылали, но выбора у них не было.
— Смахивает на самоубийство. Но когда — и если — вы ухитритесь вырваться, вы дадите нам знать, что происходит? — спросил капитан.
— Как только смогу.
Штрамм первым направился к шлюзу.
— Хватайтесь за кольцо, потому что я выключу свет, прежде чем открыть наружный люк. И запускать мотор, чтобы спустить вас, я не хочу: они могут услышать. Я набросил пару петель веревки вокруг стойки, так что приторможу ваш спуск.
Луна закатилась; воцарилась темная, тихая ночь. Я надеялся, что она и дальше останется такой. А еще более пылко надеялся, что крепкая десница инженера — десница крепкая…
Закинув рюкзак за спину, я ухватился за кольцо и по-пластунски выполз из люка.
— Готов, — шепнул я, перенося вес на веревку. И рухнул! Штрамм то ли потерял контроль, то ли проявил чрезмерный энтузиазм в отношении скорости моего спуска.
Земля ринулась мне навстречу.
За миг до удара я изо всех сил лягнул корпус обеими ногами и покатился кубарем. Рюкзак звезданул меня по спине, после чего я оказался на земле, отчаянно хватая воздух ртом. Мне напрочь отшибло дыхание.
Со всех сторон послышались крики и свистки, в темноте замаячили бегущие зеленые. Я споткнулся, упал, снова вскарабкался на ноги—и тут они набросились на меня, схватив за руки.
А потом схлопотали дубинками по головам.
Во тьме завязалась кровавая схватка.
Все больше криков, все больше людей. Зеленец, державший меня за руки, хрюкнул и повалился, как мешок.
— Ко мне! — раздался громкий шепот, и на сей раз меня схватили более дружелюбно, спеша вывести с поля боя. Послышался негромкий посвист — наверное, условленный сигнал.
— Подождем здесь остальных, — прошептал Брам. — Мы никого не бросим.
И не бросили. Когда все собрались, мы молча, быстро двинулись прочь.
— Один без сознания, — сообщил Брам. — Мы его несем. У Бркура сломана рука — слышишь, как матерится.
Еще бы не слышать. Остальные радовались, что вполне понятно. Но все-таки мне было жаль Бркура.
Первый привал мы сделали, лишь порядком удалившись от поля. Когда на сломанную руку накладывали лубки, не обошлось без стонов и охов. Затем мы тронулись дальше.
Рассвет только-только занимался, когда мы вернулись на стойбище — и к Анжелине, дожидавшейся там.
— Как ты? — спросила она, взяв меня за руки.
— Отлично, равно как и наше верное войско. Корабль атаковали, и совершенно безрезультатно, находящиеся внутри умирают от скуки, но живы и здоровы. План разработан, и я открою его тебе, как только напьюсь воды. — Я передал ей рюкзачок. — А здесь чистые вещи.
Она ахнула, засмеялась — и чмокнула меня в щеку.
— Ты не устаешь меня изумлять! Крыса из Нержавеющей Стали — с сердцем из чистейшего золота.
ГЛАВА 21
Сидя на поросшем травой берегу, мы любовались восходом. Наступал очередной чудесный день в месте, которому следовало быть раем, но вместо того обратившемся в зеленое чистилище.