Новые забавы и веселые разговоры
Шрифт:
Сосед, прекрасно зная, как он обычно обедает, ответил ему;
– А ведь вы говорите правду. Вы кушали отличных куропаток. Вон тут у вас остался еще кусочек!
И показал нашему дворянину кусочек «коделе», застрявшего у него в бороде. Дворянин, увидев, что «коделе» его выдало, весьма сильно сконфузился.
Новелла LXXIII [250]
О священнике, который съел завтрак, приготовленный на всех монахов Бо-Лье. [251]
250
Сходный сюжет есть в одном из рассказов «Ста новых новелл» (нов. 83).
251
Бо-Лье –
В городе Ле-Мане жил когда-то священник, мессир Жан Мелен, необыкновенный объедало, съедавший за один присест столько, сколько могли съесть по меньшей мере девять-десять человек. Свою молодость он прожил довольно счастливо, ибо всегда находил людей, которые его охотно кормили, а каноники даже ссорились из-за него, приглашая его к себе ради той потехи, которую он доставлял им своим удивительным аппетитом. Благодаря этому ему иногда удавалось по целым неделям обедать поочередно то у одного, то у другого. Но когда хорошие времена миновали, все стали забывать бедного мессира Жана Мелена, и ему пришлось познакомиться с постом. Он высох, как полено, и живот у него стал полым, как фонарь. Довольно долго он терпел большую нужду, ибо шести «беленьких» [252] ему на хлеб насущный не хватало. Но аббат Бо-Лье, в былые хорошие времена довольно часто баловавший его кормежками, все-таки задумал однажды доставить ему удовольствие – накормить его, как прежде, до отвала.
252
См. прим. 93
На годовой праздник в аббатстве в числе прочего многочисленного духовенства был приглашен и мессир Жан Мелен. Аббат наказал келарю:
– Вот что сделайте. Накормите мессира Жана завтраком и дайте ему еды столько, сколько он сможет съесть.
А затем сам сказал священнику:
– Мессир Жан, как только вы окончите мессу, ступайте на кухню и скажите, чтоб вам дали позавтракать. Да кушайте вволю. Понимаете? Я распорядился, чтобы вас хорошо угостили.
– Много вам благодарен, сударь! – ответил священник.
Служа мессу, он только и думал о предстоящем ему угощении и, поскорее ее закончив, отправился на кухню, где ему отвалили сначала большой кусок говядины, с монашескую порцию, громадный хлеб, какими кормят борзых, и добрую кварту вина, служащую в этой местности в качестве мерки. Не пробило еще и десяти часов, как он уже управился с этим завтраком, ибо такой порцией он мог только облизнуться. Ему принесли еще такую же порцию, и он съел ее так же быстро. Увидев, что аппетит у него неплох, келарь, помнивший наказ аббата, велел принести ему еще два куска говядины, но и их он так же быстро уложил в свой мешок вместе с первыми. В конце концов он съел все, что было приготовлено на обед монахам, и келарь, как король под Аррасом, стрелявший до последнего заряда, [253] был вынужден спешно заготовлять для него еще.
253
Имеется в виду французский король Людовик XI, который в 1477 г. осадил город Аррас (принадлежавший тогда Габсбургам), подверг его сильному артиллерийскому обстрелу и овладел им.
В ожидании того времени, когда мессир Жан кончит завтракать, аббат прогуливался по саду, и когда мессир Жан, туго набивший свою утробу, тоже вышел прогуляться, аббат, увидев его, спросил:
– Ну, мессир Жан, позавтракали?
– Да, сударь! – ответил священник. – Благодарю бога и вас. Я съел кусочек и в чаянии обеда выпил чарочку.
Разве он был не вправе ожидать хорошего обеда, если он еще не наелся?
Однажды в пятницу ему подали где-то огромную деревянную миску гороховой похлебки и супу, которого хватило бы на шесть-семь виноделов. Зная аппетит гостя, потчевавший его хозяин подсыпал в горох две здоровенные горсти круглых косточек трески, называемых «Paternoster», [254] подлил побольше масла и уксусу и подал это кушанье мессиру Жану. Но тот, по обыкновению, съел все до дна вместе с «Paternoster». Я думаю, что он съел бы и Ave Maria и Credo, [255] если бы их ему подали. Хотя эти кости и хрустели на его зубах,
254
Отче наш» (лат.)
255
Верую (лат.).
– Ну, мессир Жан, как вам понравился горох?
– Благодарю бога и вас, сударь! Горох хорош, но только немножко недоварен.
Разве плохо, что природа наделила священника таким аппетитом? Это – милость божия. Будь он купцом, он опустошил бы все дороги от Парижа до Лиона, все дороги Фландрии, Германии и Италии. Будь он мясником, он съел бы всех своих быков и баранов, вместе с рогами и копытами. Будь он адвокатом, он съел бы свои бумаги и пергаменты. (Хотя это была бы и небольшая беда. Гораздо хуже то, что он съел бы и своих клиентов. Впрочем, и другие адвокаты едят их неплохо.) Будь он солдатом, он стал бы есть кольчуги, шишаки, аркебузы и даже пороховые бочки. А если бы ко всему этому он был женат, его жене, разумеется, достался бы не лучший удел, чем жене Камблеса, [256] царя Лидийского, который в одну ночь сожрал свою жену до последней косточки. Боже милостивый! Что это за царь! Уж людей есть начал!
256
Камблес. – Вероятно, имеется в виду Кандавл, легендарный царь Лидии, на которого разгневанные на негэ боги наслали нестерпимый голод, настолько сильный, что однажды ночью царь съел свою жену.
Новелла LXXV
О молодожене Жанене
Жаиен все-таки решил жениться. Но молодая жена стала забавляться с манекенами, [257] и не желая порочить доброе имя своего мужа, делала это совершенно открыто. Как-то раз один из соседей Жанена стал задавать ему кое-какие вопросы, а так как при этом он должен был делать некоторые замечания, то получилась довольно любопытная сцена.
– Ну, Жанен, вы все-таки женились?
– О да! – ответил Жанен.
257
То есть предаваться любовным утехам (происхождение выражения неясно).
– Это хорошо, – сказал сосед.
– Хорошо, да не очень.
– А что?
– Да очень ветрена.
– Это плохо.
– Плохо, да не очень.
– А что?
– Она – первая красавица в приходе.
– Это хорошо.
– Хорошо, да не очень.
– А что?
– Да у нее есть ухаживатель. Он то и дело ходит к ней.
– Это плохо.
– Плохо, да не очень.
– А что?
– Он каждый день что-нибудь мне дарит.
– Это хорошо.
– Хорошо, да не очень.
– А что?
– Он постоянно куда-нибудь меня посылает.
– Это плохо.
– Плохо, да не очень.
– А что?
– Он мне дает денег, и я кучу на них по дороге.
– Это хорошо.
– Хорошо, да не очень.
– А что?
– Да мне приходится постоянно быть на ветру и под дождем.
– Это плохо.
– Плохо, да не очень.
– А что?
– Я к этому привык.
Можно на этом и закончить. Это вроде рассказа про белого бычка.
Новелла LXXVII
О добром пьянице Жанико и о жене его Жаннете
В Париже, где люди столь разнообразны, жил портной по имени Жанико. Он никогда не отличался скупостью, ибо тратил весь свой заработок на удовлетворение своей страсти к чарке. С течением времени эта страсть возросла до того, что он решил пожертвовать ей даже своим ремеслом, ибо всякий раз, когда он, возвратясь из таверны, садился за работу и пытался продевать нитку, он чувствовал себя как новобрачный и никак не мог попасть в ушко. Вместо одной нитки он видел две и часто пришивал рукав не тем концом. Так, мало-помалу он забросил это противное шитье совсем и смело посвятил свою жизнь блаженному пьянству. Забравшись в таверну с утра, он уже не выходил из нее до вечера. Иногда его отыскивала там жена и принималась осыпать его бранью, но он спокойно проглатывал всю ее брань и запивал ее чаркой вика. Нередко ему даже удавалось смягчить ее ласковыми словами и усадить с собой за стол.