Новые земли
Шрифт:
Грубо завалив пленницу на землю, связал ей руки за спиной в районе локтей.
– Эрика! – окрикнул я девочку – Принеси ещё пару верёвок.
– Да, Хозяин!
Эрика быстро повторила мои действия по стягиванию верёвок с поясов трупов и принесла мне целых четыре штуки.
– Хозяин, значит, да? – недовольно бормотала рыжая – Так, значит, ты жалкая рабыня?
– А ты, значит, сынок какого-нибудь обеспеченного торгаша? – продолжила бандитка испытывать мои нервы на прочность – И что же богатенький сосунок забыл в
– Эрика, – снова обратился к рабыне – а принеси-ка мне этот ваш, как его? В общем, мыльный мешочек.
– Да, Хозяин.
– Этот ваш мыльный мешочек? – удивлённо переспросила атаманша – Ты, видимо, тупой, да? Даже элементарных вещей не знаешь, зажравшийся ублюдок?
В общем, ещё минуту, пока Эрика копалась в рюкзаке, ища в нём мыльную траву, рыжая стерва пыталась вывести меня из себя оскорблениями. Правда, мне было как-то по фигу. Вряд ли что-то могло уронить моё настроение ещё ниже, чем оно уже было.
Когда Эрика принесла местное «мыло», неугомонная девка сразу как-то изменила свой воинственный настрой.
– Слушай, я больше не буду, ладно? Только не надо вот этого, хорошо?
Попытался засунуть атаманше кляп, но она крепко сжала зубы и губы, постоянно отворачивая лицо.
Пришлось открыть рыжей рот, сильно ущипнув её за сосок через одежду. В момент, когда бандитка открыла рот, то ли от боли, то ли от возмущения, засунул ей мыльный кляп и завязал верёвкой на затылке, чтобы рыжая не смогла его выплюнуть.
Когда в замке связали Арнольда, я от Амалии узнал, что эта мыльная трава хоть и пахнет приятно, но имеет очень горький вкус, кроме того, после такого кляпа надолго немеет язык. Мыльный раствор этой травы, в котором все моются, хорошо расслабляет тело, а ещё её можно использовать для лёгкой местной анестезии.
Связав атаманшу по рукам и ногам, я эти две верёвки ещё и между собой скрутил, после чего взял рыжую, как сумку, и занёс в шатёр, из которого она вышла, встречая нас.
В шатре стояла небольшая деревянная кровать с матрасом, а также стол и стул. Недалеко от стола расположился большой сундук. Наличие мебели в подобном месте меня удивило.
Бросил связанную атаманшу на кровать и вышел.
Заглянув в другие палатки, убедился, что в них мебели не было. Просто на полу были расстелены мешки. Правда, по виду и запаху, они были наполнены не тем «пухом» от местных камышей, а простым сеном.
Часть одной палатки представляла собой склад, в котором стояли бочки и деревянные ящики. А рядом валялась куча разных вещей, кувшинов и бутылок. Смотреть, что там, не стал, хоть и было любопытно.
Покинув палатку, я подошёл к гному.
– Слушай, Дайдор. – тихо обратился к нему. – А как в вашем мире хоронят мёртвых?
– По-разному. – грустно ответил коротышка – Кого-то хоронят в земле, кого-то сжигают. Это зависит от традиций умершего, ну, или от того, какому богу он поклонялся. Хотя, богатые аристократы в родовых имениях держат крипты, в которых хоронят членов своих семей.
– А в Церкви Света как принято хоронить усопших?
– Их обычно кремируют… Хотя, опять же, главное – традиции семьи, поэтому для некоторых готовят обычные могилы. Нет строгих правил. Ну, про аристократов я тебе уже сказал.
– Дайдор, ты, случайно, не знаешь, какие традиции в этом отношении были у Амалии? Ну, у Миледи Седер, я имею в виду.
– Не знаю.
Никогда наши с Амалией разговоры не заходили о похоронах. Неприятно было это осознавать, но я не знал, какое погребение она бы предпочла. Немного подумав, пришёл к выводу, что за могилой ухаживать будет некому, а гнить в земле на лесной поляне, наверное, неприятно. Решил кремировать баронессу.
Пройдясь по этому лагерю, я без каких-либо эмоций прирезал тех бандитов, которые оставались ранеными или без сознания. После приказал Эрике и Дайдору избавиться от тел, а сам пошёл в лес собирать хворост.
За несколько ходок набрал довольно много небольших сухих веток. После того как они были разложены, снова направился в лес, реквизировав бандитский топор, и нарубил крупных веток. Когда древесины оказалось достаточно, выстроил высокий прямоугольный постамент и положил на него тело Амалии.
В палатке бандитов я видел пару горшков с маслом, поэтому отправился за ними.
Вернувшись с маслом, увидел, что Эрика украшает постамент вокруг тела баронессы цветами, которые она нарвала на этой же полянке. Дайдор молча стоял в стороне.
Наступил вечер. Солнце ещё светило, но уже касалось горизонта.
Я облил постамент маслом и от своего прикуривателя и поджёг конструкцию.
Масло загорелось, покрывая всё языками пламени и разжигая сложенные дрова.
– Эрика, Дайдор, я очень благодарен, что вы решили проститься с Амалией вместе со мной, но прошу вас уйти. Я хочу побыть один.
Оба ушли, ничего не сказав, а я сел перед пылающим постаментом, скрестив ноги.
…
Знаете, обычно человек о чём-то да думает. Когда мозгу нечем заняться, он заполняет всё неким внутренним монологом, какими-то бессвязными мыслями или воспоминаниями. Это можно охарактеризовать старой шуткой: «Я настолько нелогичен, что конь, скамейка, сорок восемь».
Так всегда, даже когда ты от безделья смотришь в потолок, в голове всплывают какие-то образы. Начинаешь вспоминать о том, что вот тогда, когда мне было двенадцать лет, Сашке из соседнего двора стоило ответить не так, а вот так… Или вот если я сейчас подойду к своему начальнику и скажу, что вот это я больше делать не буду, а буду заниматься только вот этим, у меня получится вот такой результат… В общем, мозг заполняет мысленное пространство любой бессвязной ерундой, когда ты не можешь или не хочешь ни на чём конкретном концентрироваться. По крайней мере, у меня.