Новый Библейский Комментарий Часть 1 (Ветхий Завет)
Шрифт:
25:14—28 Плохой конец. Второй пророк упрекал царя за введение поклонения чужим богам (15). Похоже, он винил Амасию не только за грех, но и за безрассудство (зачем поклоняться богам, которые только что подвели собственный народ?), однако победа показала, что они поменялись местами. Амасия поворачивается от неудобных советчиков к приятным (16—17; ср.: Ровоам, 10:8 и Ахав, 18:7) и начинает новую войну, на этот раз против Израиля. На то был ряд причин: желание Амасии отомстить за тот ущерб, который причинили отпущенные израильские наемники (13), его чрезвычайная самоуверенность после одержанной ранее победы (19; как видит это Иоас, царь Израиля) и наказание от Бога за его «поклонение» богам Идумейским (20; ср.: ст. 15–16). В результате Амасия терпит вторжение, поражение, плен, разрушение и разграбление
Забавное и уникальное замечание в стихе 25 (сведение датировки юга и севера) отражает необычную ситуацию. Амасия в течение последовавших десяти лет был в Самарии заложником и только по смерти Иоаса вернулся в Иерусалим, чтобы править там еще пятнадцать лет. Тем временем народ Иудеи, столкнувшись с беспрецедентным случаем (царь есть, но его нет), воцарил вместо него его сына Озию (см. ком. к 26:1). Те, кто составили против Амасии заговор и убили его, заставив повторить судьбу его отца Иоаса (24:25), показали, что воздаяние не всегда бывает немедленным; в этом случае заговор, казалось, назревал в течение двадцати пяти лет (27).
26:1–23 Озия
Имя Озии в книгах Царств представлено как Азария, что значит «Господь помог», а здесь его имя означает «Господь — моя сила», соответствуя пониманию этой истории летописцем, поскольку в ней хоть и говорится много о помощи, но еще более — о силе (ср.: ст. 8). Он стал соправителем в шестнадцать лет, когда его отец был уведен в плен, продолжал оставаться соправителем после того, как через десять лет отец вернулся из плена, и наконец после убийства Амасии (спустя пятнадцать лет) он становится полноправным царем и остается им еще двадцать семь лет своего долгого царствования. Озия начинает свое единоличное правление с захвата и восстановления Елафа (1—2). Это событие и его заболевание проказой к концу жизни (21) были знаками Божьего одобрения и неодобрения соответственно, и в книгах Царств собственно только это и рассказывается об Озии (4 Цар. 14:21–22; 15:1–7), что свидетельствует о нем как о царе, который царствовал с «хорошим началом и плохим концом», как предыдущие два. Мы видим также влияние на него Захарии (как и влияние Иодая на Иоаса, ср. ст. 5 с 24:2) в первой, хорошей половине правления. Однако Озия был более великим царем, чем Иоас и Амасия. История свидетельствует, что он и его северный современник Иеровоам II, воспользовавшись упадком прежде могущественной Ассирии, принесли своим государствам настоящее процветание и силу. Писание рассказывает, что видение Господа, сидящего на престоле, данное Исайе «в год смерти царя Озии» (Ис. 6:1), отметило конец его пятидесятидвухлетнего правления как конец важной эры.
26:1—15 Хорошее начало. Обустройство Елафа свидетельствовало и о Божьем благословении, и о наличии у Озии тех качеств, которые принесли ему это благословение. Это значило, что и территория царства, и торговля в нем теперь достигли больших размеров даже по сравнению с временем царя Соломона. Это характеризует Озию как человека умного и дальновидного.
Летописец рисует характер, который обеспечил все эти достижения. Сравнение с Амасией (4) — не ехидное замечание о последнем, но стремление высветить то доброе, что он делал — его желание «взыскать Бога» (5), любимое выражение летописца, которым он определяет личную верность Богу. Влияние Захарии, о котором говорится в этом же стихе, также свидетельствует о достаточном смирении царя, способного принять добрые советы. В итоге —множество благословений, которые были ниспосланы на его народ через этого дальновидного человека. Это не только военные успехи, но и различные достижения в земледелии — первооснове экономического благополучия всей нации (6—15). За всем этим стоят три ключевых слова, дважды повторяющиеся в тексте (7—8, 15): помогал, слава, силен. (В стихе 8 в русской версии вместо слова «слава» употреблено выражение и дошло имя его; а в стихе 15 — и пронеслось имя его далеко. — Прим. пер.)
26:16—23 Плохой конец. Сила Озии («Сильный в Господе») привела его к погибели (16). В Книге Царств рассказывается о его проказе, а летописец поясняет ее причину. Воскурение фимиама на алтаре кадильном (16) было прерогативой священников (Исх. 30:1–10). Первый царь северного
Воздаяние пришло немедленно. Но здесь есть моменты, которые отличают этот случай от предыдущих примеров. Озия не «оставлял» Бога, как делали это многие до него, но, напротив, был полон религиозного рвения. Он поступил беззаконно (18) только в этом случае. Царь не мог оправдать свой поступок молодостью или неопытностью, он был человеком зрелым. Постигшая его болезнь была, конечно же, не проказой в современном понимании, но одним из тех кожных заболеваний, которые в Израиле лишали человека права участия в общественной жизни. В наказание Озия был отстранен и от Храма, и от дворца (21), и от служения своему народу на всю оставшуюся жизнь. Предупреждением подобного же рода являются и слова Павла (1 Кор. 9:27).
27:1–9 Иоафам
Иоафам делал… точно так, как делал Озия (2), кроме преступной попытки последнего совершить священнодействие в Храме в конце своего царствования. За его праведную жизнь Господь даровал ему силу (6) строить в городах и лесах, выигрывать сражения и получать дань. В этом смысле царствование Иоафама сравнимо с царствованием его отца. Летописец подчеркивает эти знаки благословений и опускает отрицательные стороны, например, нападение Израиля на Иудею (ср.: 4 Цар. 15:37). Он сообщает о правлении Иоафама только положительные сведения, сделав его первым за 170 лет (со времен Авии) царем, о котором не написано ничего плохого. После последних трех царей, каждый из которых хорошо начинал, но плохо заканчивал, Иоафам — первый, чье правление было однородным; его царствованию, столь положительному, противостоит правление его сына, которое было полной катастрофой.
И народ продолжал еще грешить (2) — удручающее замечание, учитывая праведность царя. Паралипоменон прежде всего является хроникой жизни монархов, чья судьба иллюстрирует простой принцип, согласно которому послушание вознаграждается, а непослушание наказывается. Во времена Иорама (21:19—20) и Гофолии (23:21) добрые люди осуждали нечестивых правителей, теперь же мы видим моральное разложение среди народа, несмотря на праведность царя. Народ благословлен ради Иоафама, но продолжает грешить, он не получает возмездия «до тех пор, пока не будет взят от среды удерживающий теперь» (2 Фес. 2:7) и пока воцарение Ахаза не сделает явным банкротство как престола, так и народа. Моисей предвидел появление такого поколения, которое будет думать: «я буду счастлив, несмотря на то, что буду ходить по произволу сердца моего» (Втор. 29:19), однако такие люди очень скоро обнаружат, что они серьезно заблуждались (см. ниже).
28:1–27 Ахаз
Летописец почти дословно приводит здесь рассказ из 4 Царств 16:1–20 и выявляет контраст между отцом и сыном. От безупречного Иоафама он резко переходит к Ахазу, о котором нельзя сказать ничего доброго, он даже хуже, чем три правителя времен Гофолии за столетие до него. Летописец подчеркивает его неверность (22) и рассказывает, как поклонение Господу было заменено поклонением чужим богам (24—25). Теперь неверность иудеев проявляется открыто, и в результате, говоря словами пророчества Моисея, они увидят, как «извергнул их Господь из земли их… и поверг их на другую землю» (Втор. 29:28). Таким образом, царствование Ахаза напоминает безбожие Северного царства, а также предвосхищает изгнание народа со своей земли, которое должно произойти через 130 лет.
Между тем в одном из своих редких обращений к Северному царству летописец показывает нам два момента, которые стоит отметить. Давно отказавшись от дома Давида, цари Израиля наконец потерпели поражение и попали в плен к ассирийским завоевателям. Летописец даже не упоминает этого факта, он просто говорит о Северном царстве без царя. Однако народ на севере, в отличие от своих царей, все еще ощущает себя одним целым с южанами и даже кается в грехах, когда Бог посылает к ним пророка.
Итак, теперь Южное царство так же извратило свои пути, как это всегда было на севере, в то же время север теперь так же открыт для восстановления, как всегда раньше было на юге. Путь для прихода Езекии, нового Соломона, открыт, как открыты возможности для восстановления «всего Израиля».