Новый эклогион
Шрифт:
Услышав эти и многие другие наставления от преподобного, но не придя в чувство, брат через некоторое время оставил общежитие, потому что не хотел подчиняться и отсекать свою волю. Он пришел в пустыню и поселился в небольшом молитвенном доме, как будто бы для работы по Богу. Спустя еще некоторое время он подружился с разбойниками и, став предводителем, совершил убийство. Вот таким именно образом бесы платят тем, кто творит свою волю.
Однажды, когда я как–то раз был у преподобного, между игуменом и братией возникло некое раздражение, так что все стали громко кричать. Подозвав их, преподобный сказал игумену:«Так–то ты учишь своих чад? Отец потому называется отцом, что оберегает своих детей. Тот же, кто поступает наоборот, должен и называться по–другому. Если ты приобретешь все добродетели, но будешь пренебрегать душами тех, кто дан тебе от Бога, то не будет тебе никакой пользы от твоих добродетелей, но будешь осужден за пренебрежение, с которым ты относишься к братии. Не будь суровым в прещениях (угрозах), потому что ни строгое порицание, ни совершенная безнаказанность не приносят пользы. Не будь скор на обличения и не делай этого со страстью, ибо это есть бесстыдство. Не суди строго братьев в малых прегрешениях, а согрешивших
— Я грешник, «грешнику же говорит Бог:«что ты проповедуешь уставы Мои и берешь завет Мой в уста твои?»» (Пс. 49:16) Для того Бог и дал нам тебя, чтобы ты нас направлял, потому что если бы не было тебя, то я бы точно не смог создать сей малый монастырь. Согласно воле Божией и твоей святости, веди нас, потому что знаешь, что мы слушаемся твоих слов.
— Брат, ты сказал, что ты грешник, однако в делах своих ты себя таковым не считаешь. Тот, кто считает себя грешником и виновным в грехах, ни с кем не спорит, не борется, не гневается ни на кого, но почитает всех лучшими и мудрейшими себя. Если же помыслы смеются над тобой, как же ты можешь считать себя грешником? Как они могут подвигать сердце твое против тех, кто лучше тебя? Внимай себе, брат ибо то, что ты говоришь — неправда. Мы еще не достигли той меры, чтобы считать себя грешниками. Если бы ты бы грешником, как бы ты стал обвинять своего брата? Ты говоришь, что из–за него у тебя скорбь, но разве ты не знаешь, что каждый искушается от своей собственной совести, и именно она вызывает скорбь? Оставь свои оправдания, а если что и кажешь, не говори:«хорошо я сказал». Если что придумаешь, не говори:«как хорошо я придумал». Хорошо–то хорошо но где оно, это хорошо? Надо думать над тем, чтобы никого не опечалить ни словом, ни делом, а Бог нам поможет в этом. Как наши братья, которые служат ради Бога, так и мы должны носить «бремена друг друга», чтобы исполнить «закон Христов» (Гал. 6: 2). Когда кто–то смущается, скорбит и гневается на брата своего по якобы благовидной и душеполезной причине, уже понятно, что это не от Бога. Все, что от Бога, несет мир и приводит человека в смирение и осуждение самого себя, а не брата, возбуждая против него гнев.
Это и многое другое преподобный говорил игумену, а затем обратился к братьям и сказал:«Монах, который имеет послушание, подражает Иисусу Христу, а тот, кто подчиняется, подражает Ангелам. Тот же, кто прекословит и противится, делает себя чуждым Иисусу, и становится другом диавола. Прошу вас, дети мои, стяжите беспрекословное послушание, ибо послушание — матерь вечной жизни, как преслушание — матерь погибели. Пусть никто из вас не будет пустословом, или болтуном, или клеветником, или ругателем, или ропотником, потому что все это и подобное этому — плоды диавола. Если вы хотите нравиться Богу, то должны отсечь всякое своеволие и подчиниться поставленному над вами от Бога начальнику как Самому Христу. И да не будет среди вас Иуды, но будьте как апостолы, что подчинялись Христу. Те же, кто противятся, навлекут на себя великое осуждение. Не осуждайте друг друга и тем паче вашего духовного отца, потому что тот, кто осуждает, пойдет в погибель. Возлюбите старца как своего отца, но и бойтесь, как имеющего над вами власть. Вы не должны от большой любви относиться к нему без внимания или бояться его, как и от большого страха не любить его. Кто истинный ученик, тот любит своего старца и слушается его до смерти, назидается во всем, что бы ни делал, не дерзая рассуждать о том, что делает, не задавая вопросов, почему и зачем. Если вы так спрашиваете, то тогда вы не ученики, но судьи своему старцу. Все зло происходит от проклятой собственной воли. Не заблуждайтесь, братия, творя свою волю ибо своя воля никогда не доводит до добра. Когда же вы оставляете свою волю Богу, тогда Бог творит так, как хочет». Этими и прочими советами игумену и братии, преподобный с Божией помощью, привел их к согласию и примирил.
В другой раз, когда я беседовал с преподобным, к нему пришел некий брат из общежительного монастыря и сказал:
— Отче, я слышал от врача, что смоквы полезно есть с утра и потому ем их.
— Горе тому врачу, который подвиг тебя на это, и вряд ли ты получишь пользу. Если ты не победишь свое чрево, брат, то для чего ты тогда занимаешь место (ср. Лк.13:7) и расслабляешь подвижников? Разве ты не слышал, что заповедует святитель Василий Великий монахам: из двадцати четырех часов в сутки они должны на еду тратить один час, а в остальное время заниматься умным деланием. Ибо то, что даешь телу, сразу теряешь, а то, что дашь душе, будешь иметь всегда. Итак, без телесной необходимости не ешь, и не пей, и пусть эта заповедь тебе не покажется тяжелой, ведь на самом деле это не так. Оставь свою волю, и твори волю предстоятеля. Отсеки пристрастие и привяжи себя к любви Божией — истинному врачу душ и телес. Кто следует своему собственному врачу, не только будет порабощен чревоугодием и будет есть как свинья, с утра до утра, но вместе с чревоугодием впадет и во все нечистые страсти.
Затем, так как была пятница, преподобный спросил монаха:
— А сегодня, что вы ели?
— Сегодня мы ели»святую»похлебку.
— А что это за»святая»похлебка?
— Лук и прочие овощи с ароматами кладут в воду, это называется»святой»похлебкой.
Тогда, застанав, преподобный произнес:
— Горе, брат, не заметил ты, что это не просто «святая» похлебка, а»святая»похлебка для чревоугодников. Разве ты не слышал повесть из Отечника? Некий старец пришел к одному брату и увидел, что тот ест. Когда ядущий брат увидел старца, то спрятал за дверь то, что ел. На вопрос старца, что он ел тот ответил:«Прости меня, отче, я срезал финики, и от жары у меня пересохло горло. Поэтому я положил немного соли в воду и смочил хлеб, ибо не мог его есть сухим». Услышав это, старец закричал:«Идите посмотреть на Исайю, который ест похлебку». Брату же он сказал:«Если хочешь есть похлебку, ступай в Египет». Видишь, брат, какую»святую»похлебку ел тот монах, да и то со стыдом. Я думаю, что брат тот был новоначальным. Нам же, чревоугодникам и сластолюбцам,
Таковы были слова преподобного, и неудивительно, что он так говорил, ибо сам более пятидесяти лет не вкушал пищу, приготовленную на огне, ни винограда, ни других каких фруктов, ни вина не пил, и лишь иногда ел айву. Я спросил его: «Авва, почему ты даже в Господские праздники не разрешаешь себе вкушать пищу с маслом?» Он же отвечал мне: «Я немощен, и если разрешу себе, то не смогу более удержаться. Те, кто может разрешать и связывать себя, те свободны от страстей и работы чреву». Вот так со смиренномудрием говорил преподобный.
Еще он говорил:«Насыщение хлебом и водой вызывает у человека желание разнообразных яств. Кому хлеб кажется сладким на вкус, и кто пьет воду с воздержанием, тот никогда не захочет разных яств и напитков, ибо от голода и жажды вкус забывается. Меня же не столько беспокоит голод, сколько жажда». Преподобный не только испытывал голод и жажду, но и ноги, и лицо не умывал, не имел и двух одежд, даже когда находился в миру. На ногах он носил только башмаки, да и то зимой. Спал, оперевшись на правый бок, а иногда забывался немного сном там, где сидел. Вместо матраса у него была тонкая подстилка и мягкая медвежья шкура. Когда преподобный шел спать, то говорил:«Боже мой не оставляй меня, но избавь меня от смертного тела сего». И повторял наставления Василия Великого:«Спишь, а время тебя опережает, бодрствуешь, а ум твой блуждает в суете, жизнь сокращается, хотя ты того не понимаешь. Конечно, больше всего нам не хватает времени, потому что жизнь наша мала, а искусство спасения надо изучать долго и много, конец же жизни нашей близок. Бодрствуй же, о беспечный, не ложись спать, прежде чем не исследуешь соделанное тобою за день: какие заповеди Божий преступил, какие дела, угодные Богу, сотворил, а какие исполнил не как должно. Если же ты поступил плохо, то скорби и мучай себя стенаниями, слезами и горьким раскаянием. Если же поступил хорошо, то радуйся и благодари Бога, Который тебе помог. Если хочешь убежать зла, то должен сначала возненавидеть все, что в мире, потому что невозможно одновременно любить мир и не участвовать во зле, происходящем от вещей мирских».
Он каждый день произносил и такие прекрасные слова: — Прошу вас, ноги мои, не теките на зло, но до тех пор, когда уже не сможете стоять и двигаться, и прежде чем будете связаны и станете неподвижны, стойте с ревностью на молитве к Богу. Вы, руки мои, не наполняйтесь кровью и беззакониями, но простирайтесь к Богу в преподобии и правде, потому что придет час, и вы будете неподвижны, связаны одна с другой. Вы, очи мои, не смотрите на зло, но прежде чем закроются веки ваши, смотрите на творения Божий во славу Его. Вы, уши мои, не слушайте суетное, но только все спасительное и полезное. Вы, уста мои, не произносите лукавое и ядовитое, но поучайтесь в законе Господнем день ночь, чтобы излилась на вас благодать Божия, и возрадовались вы, когда поете Богу. Ты, язык мой, не становись острым ножом, но тростью книжника–скорописца, поучаясь в правде Божией. И ты, тело мое, прежде чем мы будем разлучены и удалимся друг от друга, ибо я пойду во ад, а ты распадешься во прах и зловоние, стой мужественно и поклоняйся Богу. Прежде чем тебя, мертвое, понесут другие, понеси меня, — да прославлю Бога и исповедуюсь Ему. Как бы желая лежать, блаженствовать на кровати и спать, ты не осудило меня на вечные муки, ибо придет время, когда нынешний сладкий сон превратиться в вечную горечь. Если ты тело мое, послушаешь то, что я тебе говорю, тогда мы вместе унаследуем вечную жизнь. Если же нет, тогда для чего ты соединилось со мной? Горе мне, потому что моя душа надолго соединилась с тобой. Горе мне, ибо из–за тебя душа моя, несчастная, будет осуждена! Если ты послушаешь меня, то станешь храмом Бога, и Бог даст нам большее знание и поведет нас ко всякой истине. Если же не послушаешь меня и не подчинишься мне, правду тебе говорю, тогда знай, что не перестану враждовать с тобой и всеми способами буду подвергать тебя мукам до тех пор, пока, с помощью Божией, не умерщвлю мертвотворящие твои деяния и болью не воскрешу себя от страстей. Хотя Бог и воскресит нас во время второго Своего пришествия, однако Он требует от нас и другого воскресения — нового жительства в настоящей жизни, которого можно достичь переменой нашего поведения и нрава. Когда нерадивый и сонливый станет ревностным и бодрым, и из делателя беззакония и зла станет делателем правды и добродетели, то уже здесь воскреснет и получит воскресение, которое послужит для него преддверием вечного воскресения. А как может произойти это воскресение? Через умерщвление греха и воскрешение добродетели, когда ветхая жизнь рушится и начинается новая, ангельская.
Но не можешь ты, тело, бодрствовать всю ночь, воспевая псалмы. Бодрствуй, воспевая тропари, совершая коленопреклонения, творя молитвы. Бодрствуй, скорбя и оплакивая свои грехи. Бодрствуй, славословя Бога и проводя время в чтении Священных Писаний. Не можешь бдеть всю ночь, бди половину, но только не расслабляйся и не помрачай меня долгим сном, не утучняй мой ум: «Призри, услышь меня, Господи Боже мой! Просвети очи мои, да не усну я сном смертным» (Пс. 12: 4), чтобы и я мог дерзновенно сказать как Давид: «Ложусь я, сплю и встаю, ибо Господь защищает меня» (Пс. 3: 6); «Тебе предает себя бедный; сироте Ты помощник» (Пс. 9: 35); я воспою и препрославлю пресвятое имя Твое, ныне и во веки веков. Аминь. Затем он говорил сну:
— Приди, злой раб раба.
Улучив немного сна, преподобный тотчас же вставал и славословил многопетое имя Отца и Сына и Святаго Духа. Говорил он мне также:
— С тех пор, как я стал монахом, не помню, чтобы провел хотя бы один день без псалмопения, молитвы, рукоделия и слез, которые есть дар Божий.
На это я спросил:
— А что, ты можешь иметь их, когда захочешь?
— Да, однако знай, что слезы вызываются ревностью, желанием, умерщвлением тела и чистым, ничем не развлекаемым умным размышлением. Слезы очищают душу от страстей. Вот уже восемнадцать лет, как Бог дал мне их, по реченному: «слезы мои были для меня хлебом день и ночь» (Пс. 41: 4), потому что по завершении повечерия, полунощницы и утрени я плачу. Днем, с помощью Божией, я плачу сколько хочу.