Новый круг Лавкрафта
Шрифт:
Случилось это в воскресенье, после традиционной вечерней игры в бридж у Берчей. С соседями приходилось дружить — от безвыходности. До ближайшего человеческого жилья было несколько миль — этот участок тихоокеанского побережья почему-то не пользовался популярностью у застройщиков. Старину Виппла они звать не стали: непохоже, чтобы тот сильно интересовался карточными играми или желал общества себе подобных.
Джули расслышала далекий гул первая. И осторожно разбудила мужа. Он повернулся к ней лицом и сонно заморгал. Однако, разглядев ее лицо, резко подскочил в кровати:
— Что случилось?..
Она
— Шшшшш… Ты что, не слышишь?
— А что я должен слышать? — задал он глупый встречный вопрос.
— А ты прислушайся!
Он прислушался. Откуда-то из невообразимого далека действительно доносился тихий гул. Дейв встал с кровати, подошел к окну и немного приподнял раму. В щель тут же проник звук — и густой, соленый морской воздух. Сон мгновенно слетел с Дейва, и тот внимательно прислушался: да, действительно, похоже на барабанный бой, хоть и не очень отчетливо слышный. Барабанам вторило то тихое, то громкое причитание, словно бы множество голосов постанывали и подвывали хором.
— Хм. Это совершенно точно не волны. Звук идет с севера — там, где Пойнт. Наверное, вечеринка у кого-то…
— Мне это все совсем не нравится, — мрачно проговорила Джули. — Вечеринка? Ты когда-нибудь слышал, чтобы такую музыку ставили на вечеринках? Я — нет.
Дейв раззевался:
— Ну, а что такого? Что в ней такого страшного? — кстати, а почему он вообще задумался над этим… страшно, не страшно… — Хиппи дурью маются. Или студенты. Или те и другие вместе. Давай спать, завтра ранний подъем…
Оказалось, правда, что Берчи тоже слышали это— правда, Мартин Берч сказал, что этот вовсе не барабаны. Нет, конечно, он тоже не знал, что это, — и да, им уже приходилось такое слышать раньше. Однако когда рядом поселились Корфу, ночные концерты стали более частыми. Групповые выступления в честь нашего нового спасителя, хихикая, заметил Мартин.
Дейв не знал, что ответить, и потому улыбнулся в ответ. Все так же улыбаясь, вечером он поехал прямиком в офис агента, который продал ему дом на пляже:
— Баскомб, я желаю знать, почему местные жители косо на меня смотрят. Это из-за дома, я знаю. Сначала я думал, что из-за меня, потому понял — нет. Так почему? И по какой причине выехали прежние владельцы? Если это такой замечательный вариант, зачем они продали особняк?
Баскомб внимательно оглядел Дейва поверх сложенных домиком пальцев:
— Н-ну… если вы настаиваете… В любом случае, дело сделано, дом вы купили и отказаться от сделки не можете… Одним словом, дело вот в чем. Пожалуйста, не смейтесь надо мной, мистер Корфу, но местные жители рассказывают об особняке де Лима какую-то жуткую чепуху. Но и некоторые полагают, что на самом деле это не такая уж и чепуха…
— …Джули! Я вернулся!
Она подошла и поцеловала его. Дейв раскрыл «дипломат», Джули хихикнула: «Ну и ну!», а потом снова приникла к его губам. Он отвел ее к дивану и усадил рядом с собой:
— Оказывается, о нашем скромном жилище рассказывают легенды!
— Ты ездил к агенту.
— Да.
— Дьяволу?
— Угу. Дьяволу. Прямо взял — и продал. Собственно, об этом легенды и рассказывают. История, правда, умалчивает, с каким конкретно бесом де Лима подписал контракт. Так или иначе, но в 1724 году на ранчо де Лима напало племя индейцев йани — в полном составе. Семье хозяина пришлось спасаться бегством из главного поместья неподалеку от старой миссии. Возможно, они думали, что здесь будет проще отбиться — правда, им особо нечем было отбиваться. А пути отступления к Пуэбло-де-лос-Анхелес им отрезали. Возможно, они думали, что смогут подать сигнал бедствия проходящим мимо кораблям. Так или иначе, их всех перебили.
— Семью де Лима?
— He-а, не угадала. Индейцев. Неплохой результат для троих мужчин, их жен, детей и толпы перепуганных слуг. Ну и старого де Лимы. Похоже, дедушка с индейцами не очень-то ладил. Что странно — потому что калифорнийские племена, и йани в частности, были весьма мирными ребятами…
Одним словом, новости об этом событии разошлись весьма широко, и семейство де Лима больше никто не беспокоил. Ни индейцы, ни испанцы, ни мексиканцы, ни американцы — вообще никто. Но. Семью за что-то невзлюбили. За что — не очень понятно, но славой они пользовались дурной. Настолько дурной, что в конце концов им пришлось тут все продать и эмигрировать в Бразилию. Ну как тебе история?
— Страшно, но интересно.
— И это еще не все! Знаешь, в каком году отсюда съехали предыдущие жильцы? В 1889-м! Не очень-то популярное место, мда…
— Дэвид, хватит меня пугать! А что насчет музыки? Ты же рассказал ему про ночные хоралы, которые мы тут выслушиваем?
— О да, — тут Дейв нахмурился. — Рассказал. Странное дело… Баскомб без устали трепал языком насчет дома и его истории, но стоило мне упомянуть про нашу «музыку», он тут же замолчал — как в рот воды набрал. Да еще и зашипел в ответ, что я, небось, сочиняю. По дороге домой я встретил старого Виппла и на всякий случай спросил и его. Так знаешь, что произошло? Он аж посерел от страха. И тоже ничего не сказал. Короче. Берчи привыкли к ночным звукам? Привыкли. Ну и мы привыкнем. Но. Мне не нравится, что стоит мне заговорить про ночной шум, как люди замолкают. Ну ничего, я завтра еще поспрашиваю.
Но он не поспрашивал. Потому что на следующий день, во вторник, вторая платформа дала течь. Несмотря на отчаянные усилия инженеров и бурильщиков, нефть продолжила подниматься со дна океана, и вскоре утечка приобрела масштабы природного бедствия. Над районом всегда кружило много частных самолетов, и именно их пилоты первыми оповестили всех по радио. Прежде чем нефтяная компания сумела взять ситуацию под контроль, о ней в весьма язвительном тоне принялись писать во всех средствах массовой информации, склоняя на все лады сотрудников за неосторожность и халатность.