Новый мировой порядок
Шрифт:
Соперничая на ограниченном рынке, Америка и Европа спорят по вопросам торговли, финансов, инвестиций, глобального потепления, политики в области энергетики, антитрестовскому законодательству, по поводу экономических санкций, о путях стимулирования экономики; особенно открыто спорят два региона в ходе раундов по либерализации мировой экономики. Таит потенциал отчуждения битва ЕС против американских сельскохозяйственных культур, подверженных генетической обработке (GM)..
Три сценариявидятся реалистичными для развития событий в XXI веке.
Первый— замедление и фактическое прекращение процесса расширения Европейского союза. «Европейцы (за периодическим исключением французов), почти как японцы, стремятся присоединиться к поезду развития высокотехнологичного производства, ведомому в будущее Соединенными Штатами.
786
786 Bell С American Ascendancy. And the Pretense of Concert («The National Interest», Fall 1999, p. 54.
В случае реализации первогосценария полностью проявляет себя то обстоятельство, что отсутствие восточной угрозы ослабляет движение к европейскому единству. Ослабление интеграции повлечет за собой утрату европейского интереса к глобальной (совместной) политике. Как предрекает англичанин С. Пирсон, «к 2004 году общий европейский военный бюджет упадет до уровня в две трети американского военного бюджета. Пятнадцать лет мирного дивиденда и мирового расстройства приведут к тому, что США станут в военном смысле доминирующей и технически наиболее передовой военной державой в мире, несопоставимой ни с кем в мировой истории» [787] .
787
787 Pearson S. Total War 2006. The Future history of global conflict. London: Hodder and Stoughton, 1999, p. 3.
Это ослабление лишает и американцев особого интереса овладеть рычагами контроля над европейским развитием. В случае краха политики расширения ЕС последует ослабление американского вовлечения в европейские дела, заглавную роль сыграет изоляционизм американского конгресса. В целом американцы считают неудачу позитивной эволюции ЕС негативным поворотом событий; сама концепция диктуемой Западом системы безопасности и мировой роли Запада окажется под ударом.
Второйсценарий — процесс расширения Европейского союза продолжается, но идет с крайними трудностями — Европа превращается в структуру с многими уровнями (различные скорости интеграции), где поступательное движение сохраняется фактически лишь на верхнем уровне. Даже в этом случае избежать противоречий между двумя берегами Атлантики будет весьма сложно. Можно смело предсказать проявления сугубо культурных различий как на уровне элит, так в контактах населения обоих регионов, результатом чего будет их постепенное взаимоотчуждение. И в этом случае ЕС будет роковым образом ослаблен в проведении глобальной политики. Но не откажется от достижения этой цели абсолютно.
Второй сценарий — случай ослабления сближения стран ЕС между собой. Соединенные Штаты будут активнее поддерживать проатлантические силы в Европе, в значительной степени стимулировать различие скоростей (и направленности интеграционного процесса). В этом случае некий союз равных уходит за исторический горизонт. В США оживут схемы союза англоговорящих стран — проявится стремление использовать дружественность и солидарность Британии. Но это же может вызвать антиамериканское ожесточение германо-французского «остова» ЕС.
Третий сценарий— Европа, несмотря на все трудности, превращается фактически в централизованную державу, способную отстаивать свои позиции в мире, осознающую, что она — единственный реальныйи возможный соперник Соединенных Штатов (если речь идет об историческом пространстве в три или четыре десятилетия). Ее экономика сохранит сравнимые с американскими размеры (увеличивающиеся по мере приема новых членов), ее технология будет находиться на сравнимом с американским уровне, ее дипломатические традиции позволят ей успешно маневрировать в хаотическом мире. В ее состав будут продолжать входить две ядерные державы со значительным запасом ядерного оружия и совершенными средствами доставки. В ее распоряжении будут значительные обычные вооруженные силы, экипированные почти на американском уровне и имеющие опыт взаимодействия друг с другом [788] .
788
788 Bell С American Ascendancy. And the Pretense of Concert («The National Interest», Fall 1999, p. 54.
При реализации третьегосценария (формирование фактически нового огромного европейского государства) ЕС возобладает на континенте, а роль США резко ослабнет. Брюссель увидит мировые горизонты. Этот третийвариант развития беспокоит США более всего. Это кратчайший путь лишиться гегемонии. Столкновение интересов может быть купировано лишь появлением третьей,враждебной всему Западу силы. Или хладнокровным разделом мира на зоны влияния. Или стимуляцией раскола среди европейцев — ведь любая гегемония прежде всего стремится разделять и властвовать.
Но существует опасность того, что американские усилия разделить европейцев могут лишь подтолкнуть европейцев друг к другу. Ведь «даже наиболее проатлантические европейские правительства признают, что их первостепенный интерес сегодня лежит в солидарности со своими европейскими соседями. И если США окажут давление «сверх нормы», европейский выбор, — пишет У. Пфафф, — будет предопределен. Экономический интерес, а не фривольный выбор вызовет углубляющееся соперничество Европы и Соединенных Штатов на протяжении грядущих десятилетий; это соперничество будет сопровождаться конкурентной борьбой за экономическое и политическое влияние в остальном мире. В той мере, в какой европейская индустриальная и экономическая независимость окажутся в зоне угрозы из-за конкуренции, которая не знает ничего среднего между поражением и победой, под угрозой окажется европейская суверенность» [789] .
789
789 «World Policy Journal», Winter 1998/99, p. 8.
Не исключая реализации любого из указанных трех сценариев, отметим наиболее реалистический поворот событий: Западная Европанесколько отходит от атлантического русла. Произойдет сближение более атлантически настроенной Британии с европейски самоутверждающейся Францией, а вместе они найдут общий язык с более умеренной Германией. Произойдут изменения в проблеме расширения Европейского союза на Восток: западноевропейцы начнут смотреть на Восточную Европу не как на «варварский Восток», а как на интегральную часть Европы, чья дополнительная сила укрепит западноевропейские позиции визави США.
Век атлантического партнерства отступает, потому что «страны Северной Атлантики, видимо, никогда не достигнут интеграции столь глубокой, как у европейцев, и не смогут реализовать призыв государственного секретаря США Джеймса Бейкера синхронизировать межатлантическое сближение с западноевропейским» [790] .В этом случае однополярность неизбежно увядает, уступая место новому — биполярному миру.
Различие в восприятии.Для оформления европейского единства чрезвычайно важно сближение социальных ценностей. В этом плане приход к власти христианской демократки Ангелы Меркель сделало правящий слой Европейского союза менее гомогенным. В двух странах-лидерах Союза господствует правая половина политического спектра: президент Ширак во Франции, христианская демократка Меркель в Германии. В то же время в третьей важнейшей стране, Великобритании, прочно утвердился лейборист Тони Блэр. Левые с Проди победили в Италии, социал-демократы овладели властью в Швеции; они доминируют с 2005 г. в Испании, Австрии. Зато в Польше триумф правых, как и в посткоммунистической Чехии. Такой политический ландшафт весьма резко отличается от системы социальных воззрений, так или иначе доминирующих в США. Удовлетворенный капиталистическим ростом своей национальной экономики республиканский президент и конгресс США в этом смысле весьма резко контрастируют с «более розовыми» западноевропейскими парламентами, осуждающими «бархатную гегемонию» Соединенных Штатов.
790
790 Bergsten C.F. America and Europe: Clash of the Titans? («Foreign Affairs», March-April 1999, p. 34).