Новый рассвет (Другая заря) (др.перевод)
Шрифт:
Они поравнялись с передней скамьей. Бэннер взглянула на мать и шепнула:
– Я люблю тебя, мама.
– Я… мы тоже любим тебя, – шепнула в ответ Лидия, включая и Росса в их нежный диалог. Слезы стояли в ее глазах, но она улыбалась.
Бэннер улыбнулась родителям и повернулась к священнику. Росс встал между ней и Грейди.
– Кто отдает эту женщину в жены этому мужчине? – спросил священник.
– Ее мать и я.
Росс посмотрел вниз, в лицо Бэннер. Слезы блеснули в его зеленых глазах. Он сжал руку дочери, потом вложил ее в руку Грейди и присоединился
Бэннер услышала шарканье множества ног: гости вновь усаживались на свои места. Она взглянула в лицо жениху. Да, она твердо знала: ни одна женщина в мире никогда не была счастливей, чем она в этот момент. Грейди – мужчина, которого она выбрала, чтобы прожить вместе всю жизнь. Они будут любить друг друга, как любят мама с папой. Она сделает счастливым каждый день его жизни, чего бы ей это ни стоило. Бэннер была уверена, что Грейди любит ее. Это столь же очевидно, как и то, что сейчас он смотрит на нее.
Церемония началась. Поэтические слова приобретают новое значение для Бэннер. Именно они совершенно точно выражали ее чувства…
Раздался выстрел.
Его звук в безмятежной тишине церкви напоминал звон вдребезги разбившейся вазы. А эхо – острые осколки стекла.
Гости зашумели. Бэннер оглянулась. Грейди рухнул на нее. По его темному свадебному костюму расползалось кровавое пятно.
2
– Грейди!
Под его тяжестью Бэннер опустилась на пол. Он упал сверху. Она с трудом села, положила голову жениха себе на колени. Машинально, тихонько постанывая от ужаса, начала развязывать галстук, отстегивать воротничок. Грейди оцепенел, глаза его остекленели, губы шевелились, но он не мог вымолвить ни слова.
И все же он был жив. А потому Бэннер, зажимая рану рукой, пытаясь остановить льющуюся струей кровь, сквозь слезы возблагодарила Бога за эту милость.
С момента выстрела не прошло и секунды, а Джейк уже выхватил пистолет и направил его на человека, стоявшего на улице, у ближайшего окна. У человека в руках тоже был пистолет, он держал под прицелом переднюю часть церкви.
– Следующая пуля – для невесты, – предостерег он злобным, резким голосом и в подтверждение своих слов навел дуло прямо на алтарь.
Не только Джейк, все мужчины из Излучины, присутствовавшие на свадьбе, выхватили револьверы и направили их на человека у окна. Перепуганные женщины пытались закрыть головы кто подолами платьев, кто руками. Их мужья заслоняли детей от все еще неопределенной, непонятно от кого исходящей угрозы.
– Всем убрать оружие, – настойчиво потребовал человек.
– Что делать, Росс? – спросил Джейк.
– Делай, что он говорит.
При звуке стрельбы Росс, повинуясь привычке, потянулся за «кольтом». Но «кольта» не было. Кто мог вообразить, что на свадьбу дочери нужно захватывать шестизарядный револьвер? Росс тихо выругался.
Джейк с сожалением бросил пистолет. Остальные последовали его примеру. Только тогда человек у огромного окна переступил через низкий подоконник и шагнул в церковь. За собой он тащил молодую женщину
– Я Догги Бернс, а это моя дочурка Ванда.
Этих двоих не нужно было представлять. Догги Бернс гнал лучший в Восточном Техасе самогон, изготовляемый по рецепту, вывезенному из Западной Виргинии. Любители съезжались за ним издалека. И некоторым приходилось приезжать не один раз, чтобы уладить дельце. Все, кто когда-либо слышал о Догги, знали, что он изворотлив, коварен, опасен и вообще чрезвычайно неприятный тип.
И он, и девица были отвратительно грязны. Жидкие, пегого цвета волосенки Ванды прямыми сальными лохмами свисали на плечи. Рубаха Догги заскорузла от пота. И отец, и дочь щеголяли в драных, неумело заштопанных лохмотьях. Видом своим они оскверняли старинный, празднично убранный храм, лезли в глаза, как царапина на прекрасном бриллианте, заставляющая забыть о его красоте.
– Неудобно мне прерывать вас, – насмешливо заговорил Бернс, приподнимая шляпу перед Лидией и водружая ее обратно на сальные космы, – но мой, понимаете ли, отцовский долг остановить эту веселую свадебку.
Грейди стонал от боли, зажимая рану на плече.
– Пожалуйста, кто-нибудь, – взывала Бэннер, – помогите ему!
Она откинула вуаль, глаза ее казались огромными на враз осунувшемся личике. Лидия протянула дочери носовой платок, чтобы хоть как-то заткнуть кровоточившую рану Грейди.
– Ну-ну, малышка, не помрет он. – Бернс неторопливо переместил тошнотворного вида табачную жвачку из одного угла рта в другой. Коричневая струйка потекла по подбородку. – Хотел бы убить его – уложил бы на месте, он и не пикнул бы. Мне лишь свадьбу остановить. А ему так и надо, ублюдку. Полюбуйтесь, что он с моей дочуркой сотворил.
Гости поняли, что им ничего не угрожает. Опущенные головы стали подниматься, в ответ на грубость Бернса поднялся ропот, кое-кто поактивней запротестовал.
– Чего ты хочешь? – возвысил голос священник. – Как ты смеешь оскорблять Господа в Его собственном доме?!
– Полегче на поворотах, святой отец. Ты тут собрался им всякие хорошие слова говорить. А ведь один из них не имеет на них права.
Лидия вскочила. Терпение ее лопнуло.
До сих пор Росс прикрывал ее рукой. Теперь же он решительно отстранил жену и выступил вперед.
– Ну ладно, Бернс, все тебя внимательно слушают. Чего ты хочешь?
– А ты видишь, что девочка моя брюхата? – Догги указал дулом пистолета на вздувшийся живот Ванды. – Это отродье Шелдона у нее в утробе.
– Врет он! – огрызнулся Грейди.
– Почему вы так поступаете? Я не понимаю! – воскликнула Бэннер. Она начинала воспринимать происходящее. До сих пор Грейди и его боль поглощали ее целиком. – Почему вы явились сюда и испортили мою свадьбу? Почему?
Зрелище было захватывающим. Такие драмы – редкость в маленьком городишке вроде Ларсена. Гости ловили каждое слово. Будет чем развлечься кумушкам, будет о чем посплетничать. Пищи для разговоров хватит на десятилетия.