Новый Рим на Босфоре
Шрифт:
Любопытно наблюдать, как оба августа старательно копировали друг друга, не желая ни в чем уступать своему сотоварищу. После победы над Максимином Даза, а война происходила в том числе на территории Армении, Лициний присоединил к своей титулатуре звонкое наименование «Armenicus Maximus». Но тут же св. Константин добавил и к своему имени «Armenicus Maximus», чтобы ни в чем не отстать от конкурента84.
Однако вскоре новая ситуация в Римской империи резко изменила умонастроения Лициния. Если до последнего момента их связывали со св. Константином почти дружеские отношения, то теперь он стал претендовать на первенство в дуэте августов. Повод для войны нашелся быстро. Во-первых, желая устранить возможных претендентов на царский трон, Лициний предал смерти детей Максимина Даза, а затем жену (св. Валерию – дочь царицы св. Александры), и Кандидиана, внука Диоклетиана, мольбы которого остались не услышанными им. Кроме того, Лициний вступил в политическую интригу с неким патрицием Вассианом, мужем другой единокровной сестры св. Константина, Анастасии. Почему-то Вассиан решил, что, как родственник св. Константина, он вправе заявить права на престол и западные провинции Римской империи. Но и этот заговор был своевременно раскрыт св. Константином, Вассиан бежал к Лицинию, который на все требования императора выдать ему беглеца отвечал высокомерным отказом. Война началась85.
В начале октября 316 г. св. Константин с войском перешел границу восточной части Римского государства, традиционным для себя быстрым маршем прошел по провинциям Лициния и близ города Цибал (ныне город Винковичи, что в Хорватии) 8 октября разгромил его войско. Хотя у св. Константина было не более 20 тысяч легионеров, а у его противника около 35 тысяч воинов, он первым бросил свою кавалерию в атаку и опрокинул конницу Лициния. Затем наступила очередь пехоты, добившейся большого успеха, – к концу сражения потери Лициния достигли 20 тысяч человек убитыми и ранеными. Однако сам мятежный август ночью оставил свой лагерь и сумел скрыться со своей семьей и соединился с войсками дукса лимитанов в Дакии Валентом, которого возвел в ранг цезарей. В ноябре того же года противники вновь скрестили мечи в сражении на Мардийском поле, которое не дало успех ни одному из них86.
Как следствие, враги-друзья сели за стол переговоров. Их результатом стало отторжение шести балканских провинций, за исключением Фракии, от Лициния и передача под власть св. Константина. Помимо этого, стороны договорились, что св. Константин вправе назначать двух цезарей, а Лициний одного, чем еще более подчеркивалось превосходство св. Константина. Как ни странно, но этот мир продержался 9 лет87.
Нельзя, правда, сказать, что мирное время не сопровождалось конфликтами, способными в любой момент разрушить его. Стороны продолжали негласное соперничество за единовластие в государстве, чему способствовали некоторые новые обстоятельства. Через 8 лет после бракосочетания с Фаустой у василевса родился сын Константин, которого он наряду со старшим, 18-летним незаконнорожденным сыном Криспом, назначил цезарем, используя свое оговоренное в соглашении с Лицинием право. Для того это был явный удар. В присутствии одного только Криспа Лициний имел еще возможности претендовать на единоличное императорское достоинство в случае смерти св. Константина, но маленький наследник перечеркнул эти надежды.
Правда, по примеру св. Константина Лициний также назначил цезарем своего 3-летнего сына, рожденного от сестры св. Константина Констанции. Но шансы на преемство власти у порфирородного Константина, сына знаменитого императора и полководца, явно были выше. По некоторым данным, для сохранения собственного статуса и обеспечения будущих прав членов своей семьи Лициний начал переговоры со св. Константином о женитьбе Криспа на своей дочери, по-видимому, увенчавшиеся успехом88. По крайней мере, эта немаловажная деталь – если принять сведения о женитьбе Криспа в качестве истинных – сыграет решающую роль в скорых трагических событиях, которых мы коснемся далее.
Впрочем, это была невидимая для широкой массы сторона конфликта. А в публичной сфере, пожалуй, наиболее болезненным для св. Константина стал закон Лициния от 320 г., которым тот фактически отменил Миланский эдикт и начал новые гонения на христиан в своих провинциях. «Римская земля, разделенная на две части, кажется всем разделенной на день и ночь, то есть населяющие Восток объяты мраком ночи, а жители другой половины государства озарены светом самого ясного дня»89.
Лициний не был до конца последовательным в своих методах унижения христиан. Возможно, желая разнообразить способы уничижения их достоинства и требуя изначально невозможного, а быть может, наоборот, чтобы смягчить на первых порах реакцию на свои действия, но в один момент он повелел рукополагать женщин в священнический сан (!) якобы для уравнивания их с правами мужчин. В конце концов, Лициний дошел до казней христиан. В частности, при нем снискали мученический венец епископ Василий Амосийский, а затем были утоплены в Дунае после длительных пыток святые мученики Ермила и Стратоник90.
В Никополе Армянском были сожжены святые Леонтий и Сисиний, а с ними еще более 40 мучеников-христиан91. Надо сказать, что к тому времени христианство укоренилось в его окружении, поскольку многие казненные мученики являлись офицерами и солдатами армии Лициния. Вскоре его гонения приняли широкие масштабы, и современники говорили уже о массовых казнях христиан и закрытии церквей92.
К сожалению, св. Константин не имел возможности своевременно прореагировать на дерзкое нарушение Лицинием Миланского эдикта. В это время его мысли были заняты безопасностью Дунайских границ и берегов Рейна, где готы и алеманы вновь накопили грозную силу. Святой Константин выступил в поход, и Дунайская кампания по обыкновению наглядно продемонстрировала его величайшие дарования как полководца.
Наступая сплошным фронтом шириной 300 км, он нанес готам три сокрушительных поражения при Кампоне, Марге и Бононии, глубоко проник в земли даков, давно уже забывших римский закон, и вновь подчинил их Империи. Святой Константин был по-настоящему горд тем, что добился успеха там, где испытывал трудности сам великий Траян (98—117). Разгромив азиатские владения готов, потрясенных таким безнадежным для них исходом войны, св. Константин стал готовиться к войне с Лицинием. Формальным поводом к ней явилось то, что в ходе Готской кампании св. Константин зашел без разрешения Лициния на подчиненные ему территории93.
Небезынтересно обратить внимание на то, как духовно готовились оба августа к этой последней для одного из них войне. Лициний совершенно предался языческим богам, обосновывая это перед соратниками тем, что желает сохранить исконных богов Рима. «Настоящее откроет, – говорил он, – кто заблуждался в своем мнении, оно отдаст преимущество либо нашим богам, либо (богам) стороны противной». Он искренне недоумевал, почему «не понятно, откуда взявшийся Бог Константина» может быть сильнее тех, к кому ранее обращались за помощью их победоносные предки. Напротив, св. Константин и в этот раз предал себя в руки Бога, много молясь вместе со священниками Христу94. Бедный Лициний и не подозревал, что в грядущей войне не Макценций, не готы и даки, а именно он выступит в неблагодарной роли человека, о котором в 33-м псалме говорится: «Лице же Господне на творящия злая, еже потребити от земли память их».
Новая кампания началась в 323 г. В Фессалониках была определена точка сбора всем войскам, Крисп со своей армией срочно был отозван из Галлии, где находился все это время, и вскоре св. Константин имел под рукой уже около 120 тысяч воинов. Это было немалое войско, но численностью армия Лициния явно превосходила своих противников – под Адрианополем противник имел около 150 тысяч человек, и еще 150 тысяч азиатской конницы было в его распоряжении на случай необходимости. Здесь, под Адрианополем, и произошло генеральное сражение, в котором победа опять досталась св. Константину. Лициний потерял почти 34 тысячи воинов и постыдно скрылся за стенами многострадального городка Византия, который был осажден.
Но надежды Лициния на дополнительные силы оказались иллюзорными, а попытка снять блокаду с моря не увенчалась успехом. В очень тяжелом морском сражении малочисленный флот св. Константина под командованием Криспа одержал решительную победу95. Город был обречен, но самому Лицинию удалось с группой верных телохранителей незаметно покинуть его, и он благополучно добрался до небольшого городка Халкидона, где спешно занялся укомплектованием новой армии.
Вновь собранные Лицинием войска были мужественны, но совершенно необучены, и руководили ими слабые военачальники. Очевидно, его тяга к «отеческим гробам» была поколеблена, поскольку он сам убедился: там, где на поле боя появляется лаборум, войскам св. Константина неизменно сопутствовал успех. Лициний даже советовал воинам по возможности избегать встречи со священным символом христианской армии его противника, а святой император, напротив, направлял его туда, где его воины слабели и не могли дать решительный отпор врагу96.