Новый шериф
Шрифт:
Чисхолм подозвал кандидата и, вручив ему инструмент, велел закончить, а сам опустился на корточки, чтобы снять с трупа значок. Потом вернулся к байку.
– Выдвигаемся в Холбрук, – сообщил Чисхолм, стряхнув песок с ботинок, и надел жилетку.
Он прицепил звезду на грудь, чуть ниже нашивок "Всадников ЗА", потер рукавом куртки и, оседлав мотоцикл, вернул очки на глаза.
– В городе новый шериф, – бросил он, прежде чем завести мотор.
"Всадники" расселись по своим "Харлеям" и вскоре все двадцать три члена клуба, не считая кандидата, растянулись грохочущей колонной по сороковой трассе. Колби мог сколько угодно убегать и прятаться, но, однажды пообещав себе достать его из-под земли, Чисхолм намеревался довести дело до конца. И парни были с ним
Холбрук, шт. Аризона, настоящее время
4 года спустя после зомби-апокалипсиса
Появление в городе красного седана "Линкольн Континенталь" привлекло к себе внимание многих жителей. Машина, несмотря на почтенный возраст, сверкала на солнце хромированными деталями, а ее владелец, едва покинув водительское кресло, тут же устроил распродажу на колесах, открыв местным содержимое компактного фургончика на прицепе. Его помощники – молодой белый парень в джинсовом комбинезоне поверх мятой футболки и рыжеволосая девочка в безразмерной толстовке – сновали вокруг, извлекая из недр фургона средства гигиены, упаковки просроченных рецептурных таблеток, снеков, рабочих фонариков и батареек к ним. Владелец "Линкольна", Уэйн Маклейн, принимал оплату патронами, анальгетиками, окси, самопальной наркотой. Мир перевернулся с ног на голову. Там, где еще вчера не была легализована марихуана, сегодня производители дури поднялись до уровня владельцев станков, печатающих деньги. Те из них, кто выжил, разумеется.
Содержимое фургона разошлось как горячие такос. Закрыв лавочку на замок, Маклейн и его помощники расселись за столиком в ближайшем кафе. Они прибыли в Холбрук по утру, а уже к полудню были свободны.
– Неплохое местечко, – Маклейн протирал платком очки в роговой оправе. – И люди вроде приветливые. В наше время это такая редкость.
Мужчина носил кожаную куртку поверх черной рубашки, брюки ей в тон и добротные ботинки из кожи, за которые отдал лучшую винтовку в последнем населенном пункте. Брайану пришлось сказать, что он снял их с трупа, точнее с упокоенного зомби, иначе тот бы ворчал всю дорогу, как сварливая баба. С продажи "Баррет М82" одной из последних модификаций они могли обеспечить себя едой и бензином на две, а то и три недели. А Брайан, хоть и не лез учить Маклейна торговле, прекрасно знал цену деньгам. Парень вырос на улице, барыжил легкой наркотой, когда их свел зомби-апокалипсис, а теперь еще, к удивлению старшего товарища, взялся опекать свалившуюся на их головы сироту.
– В жопу людей. Че там вышло-то? – спросил Брайан, оттирая засохшее пятно с надписи "Веган – каннибал" на футболке.
– Не густо, – выдохнул Маклейн и замолчал, оглядывая других посетителей кафе. – Сможем снять жилье с рабочим сортиром и отпраздновать это сытным ужином, но, по сути, мы на мели. Нам нечем торговать, разве что найдется какая подработка здесь, в чем я не уверен.
Девчонка откровенно скучала, листая меню тех времен, когда здесь еще подавали мясные блюда, с пометками фломастером поверх печатного текста.
– Какой-то важный хер наблюдал за нами сегодня. Черный "Рейндж Ровер" с тонированными стеклами, – сообщил Брайан, оставив футболку в покое, и перевернул бейсболку на голове козырьком назад, навалился локтями на стол и продолжил, не повышая голоса. – Приехал, едва мы открыли лавочку, и просто стоял через дорогу, а потом уехал. Я видел, как тип с пидорской бородкой пялился на нас, пока не спалил, что я его вижу, и не поднял стекло.
– Брайан, – Маклейн покосился на помощника.
– Что? Я ж не против бороды. Просто есть бороды, как твоя, а есть… пидорские, сука, бороды! Или может лицо у него…
– Как ты выражаешься при детях?
– Я не ребенок! – пискнула Мэйдей. – Я уже взрослая.
– Извини, окей? – отмахнулся Брайан. – И ты тоже. И вообще, закрой уши. Кто тебе разрешал слушать взрослые разговоры, мелкая?
– Иди в жопу!
Мелкая двинула стулом и, обогнув сидевшего к ней ближе парня, зашлепала красными кедами в сторону туалета. Подросток. Тот самый возраст, когда бунтарский дух не дает смотреть на вещи адекватно.
Ей было тринадцать, по крайней мере, так она сама говорила, добавляя, что через полгода будет четырнадцать. Они нашли ее несколько месяцев назад на заброшенной ферме у постели лихорадочной женщины. Едва взглянув на страдалицу, Маклейн понял, что та не жилец. Пуля в голову избавила бы ее от страданий, а двоих торгашей – от встречи со свежим, голодным до человечины мертвецом. Но снаружи шел дождь, была глубокая ночь и они устали с дороги. К тому же девчонка, несмотря на хрупкую фигуру – кожа, кости да огромные глаза на лице, окропленном веснушками – взялась угрожать ружьем, если они не дадут женщине чего-нибудь от боли. Забрать оружие, угомонить ребенка и пристрелить умирающую. С этим Маклейн бы справился, но Брайан уже встал на защиту случайных встречных, вознамерившись притащить из машины оксикодон. И сам он, поддавшись воспоминаниям о последних днях супруги, смягчился. Они провели ночь на ферме, пока снаружи бушевала стихия, превращая сельскую дорогу в непроходимое месиво. Женщина успела рассказать, что она не родная мать Мэйдей, что последние три года опекала ее как дочь, и взяла с обоих слово, что те доставят ее в безопасное место. Потом Брайан вывел девочку из дома, а Маклейн, приставив дуло "спрингфилда" к потному виску больной, нажал на спуск. Так в их партнерском тандеме появился подросток, и ни один из них не знал, что с ним делать, пока не найдется это самое место.
К столику подошла улыбчивая официантка и, приняв заказ, удалилась на кухню. Брайан присвистнул, провожая взглядом ее задницу в короткой юбке.
– Мы должны найти способ поправить наше состояние. И подумать насчет Мэйдей, – осторожно начал Маклейн. – Что скажешь, она могла бы здесь остаться?
– Предлагаешь сбросить ее как балласт? Чел, серьезно, не дело. У нее никого, единственные люди, кому она хоть немного доверяет, это мы. И что? Махнуть ей ручкой и уехать в закат?
– Конечно, нет. Осядем ненадолго, разведаем обстановку. Заодно посмотрим, что можно придумать с работой.
– Эй, ты меня слышал? Нас тут пасет какой-то важный хер. Я бы не стал переходить ему дорожку. Не тому, о ком мы ни черта не знаем.
– Значит, поищем еще. Всегда есть другие варианты.
Парень кивнул, скользя безразличным взглядом по залу. Маклейн, вернув очки на нос, занимался тем же. Разглядывал местных и прикидывал, каковы шансы поживиться в Холбруке, не влезая на чужую территорию. Местные в кафе, как и те, что закупались в его передвижной лавке, не внушали надежд на серьезную наживу. Но если чему Уэйн Маклейн и научился за годы странствий по пустошам бывших Соединенных Штатов, так это тому, что случай всегда подвернется. Нужно только слушать, смотреть в оба глаза и держать нос по ветру.
Так вышло и в этот раз. Пока двое торгашей со скучающим видом ожидали заказ, а девчонка заперлась в туалете, к низкому гудению посетителей добавились звуки губной гармошки и, складываясь в сочный южный блюз, потянули за собой. Музыка расплескалась вокруг жителей Холбрука, поглощающих пищу и обсуждающих шансы на хороший урожай. На мгновение отвлекла Маклейна от мыслей о наживе и отозвалась где-то внутри желанием заказать виски, любого, какой найдется. Брайан недоверчиво покосился в сторону выхода, откуда зазвучала мелодия, а уже в следующий миг к ним за стол без разрешения подсел темноволосый мужчина лет за тридцать.
– Че за хрень? Эй, парень? – Брайан развел руками, намекая, что незнакомец занял чужое место и лучше бы ему уйти.
Официантка с хорошенькой попкой вернулась и, опустив поднос на край стола, принялась выставлять блюда с тыквенной похлебкой, буритто с начинкой из жареных насекомых и овощей под соусом сальса и чай в стеклянных стаканах. Маклейн подался назад, чтобы не мешать ей, а заодно положил руку на один из стволов в поясной кобуре.
– Приятного аппетита, – пожелала официантка, прежде чем удалилась вместе с подносом.