Новый век начался с понедельника
Шрифт:
– «Опять чего-то пропищала, ну прям, как Птица-шиздица!» – часто возмущалась в таких случаях Марфа Ивановна.
А один раз, Марфа, так ничего и не поняв из сказанного Инной, с ехидцей переспросила Платона:
– «Так она врала? Или так, шиздила?».
– «Марф! Ты всегда плохо думаешь о людях, и о чём угодно?» – вопросил удивлённый Платон.
– «Да нет! Я просто думаю
– «Я и говорю! Особенно о том, что неугодно!» – продолжал дониматься до неё Платон.
– «Да! Одна голова – хорошо…!» – начала, было, Марфа известную поговорку, выражая ею своё отношение к дружной и спорой работе с Платоном и их, якобы, заумной беседе.
– «А две говорят лучше!» – закончил, перебивая свою напарницу, Платон, имея ввиду совсем не то, что подумала она.
Но их непонятный диалог был прерван коллегами, шумной и весёлой толпой ввалившейся на празднество.
Платону подарили, как было сказано коллегами, дорогую электробритву с расширенными возможностями фирмы «Panasonic», но почему-то китайского производства.
После вручения подарка, – который Платон, по давно, с юношества воспитанной привычке, даже не раскрыл, чем вызвал особое недовольство Гудина, всегда боящегося получить более дешевый, чем другие, подарок, – все, изрядно изголодавшиеся, дружно сели за стол.
Как обычно, провозглашались тосты за здравие и успехи юбиляра и его близких, за счастье, достаток и любовь.
Первой, как и положено по рангу, начала Надежда Сергеевна. Постепенно дошла очередь и до Марфы Ивановны.
– «Да! Годы берут своё!» – сокрушённо закончила она тост, уже думая, наверно, о себе.
– «Да! И не только своё!» – успокоил её развеселившийся Платон.
Когда почти все уже по разу высказались, решился на тост и Гудин.
Видимо он долго обдумывал, как бы насолить Платону, сохранив при этом видимость приличия, и ничего другого не придумал, как провозгласить пошлый, якобы кавказский, тост:
– «Платон! Я предлагаю выпить за твоё здоровье!».
Выдержав короткую паузу, завершавшуюся поднятием бокалов, он перебил нетерпеливых, неожиданно продолжив:
– «Ибо!
Здоров ты – здоровы женщины соседнего аула!
Здоровы женщины соседнего аула – здоровы их мужья!
Здоровы их мужья – здорова твоя жена!
Здорова твоя жена – здоров и ты!».
Последние слова он произносил почти уже
– «Таким образом, за здоровье всех присутствующих!» – тут же нашёлся Платон, парируя тост хама, который толком-то и не услышал последнее, всё ещё заходясь слюнями и соплями, но уже в кашле.
Иван Гаврилович так отвлёкся своим процессом, что хохот почти взорвавшихся коллег принял на счёт своего тоста.
Тут же в дело энергично вмешалась разрумянившаяся Марфа Ивановна.
В этот раз поняв, о чём идёт речь, – а разговоры о сексе Марфа любила, как о теме ныне лишённой давнего табу, – она осмелела, неожиданно для всех предложив тост за Ольгу Борисовну – врача одного из подмосковных санаториев, периодически приезжавшей в ООО «Де-ка» за биодобавками.
Это вызвало удивление у всех мужчин, включая Платона, и понимающее переглядывание между женщинами.
– «Что-то я не понял, а при чём здесь она?!» – искренне недоумевал Платон, решительно отставляя в сторону рюмку.
– «Хм! Так это ж твоя зазноба!» – начала Марфа атаку.
– «С чего ты взяла? Если я когда-то сказал тебе про неё, что она породистая, то это вовсе не означает, что она моя…, как ты выразилась? Зазноба!? Знаешь, сколько кругом всего и всякого породистого…?».
– «А нам Марфа сказала, что Ольга Борисовна… тебе понравилась!» – немного смягчая акцент, первой не выдержала Инна, невольно выдав всех заговорщиц своей ехидной улыбочкой.
Тут только до Платона дошёл истинный смысл ненужно подробной информации об этой Ольге Борисовне, когда-то, и непонятно зачем-то, выданной ему Надеждой Сергеевной.
– «А, вот почему ты мне про неё все уши прожужжала!» – поставил он точку, обращаясь теперь уже к Надежде.
– «Ну, ладно, женщина хорошая. Почему бы действительно за неё не выпить!?» – громогласно поддержал Гудин тихо высказанное предложение находчивого по женской части Алексея.
– «Ну, Вы пейте, а я не буду!» – будто бы обиженно, но спокойно, сказал Платон, не любящий когда ему что-то или тем более кого-то навязывают.
– «Что! Не дала ещё?! А ведь она баба ёбкая!» – под всеобщий хохот задиристо пропищала искушённая зелёным змием Марфа Ивановна.
Выждав короткую паузу всеобщего ликования, выдержанный Платон мудро и поучительно заметил не по делу развеселившимся коллегам:
– «Так, когда даст, чего ж тогда пить-то!» – тем самым, вызвав новый прилив смеха.