Новый враг: Удерживая маску. Срывая маски. Маска зверя
Шрифт:
– Я не хочу, чтобы род умер, – ответила все же Аматэру. – Да, первое время после моей смерти он будет полностью подчиненным другому роду и сильно зависеть от клана. Многое потеряет, как же без этого, но Аматэру будут существовать и дальше. Со временем все выровняется, новые поколения забудут, откуда вышел их… дед-прадед, постараются вернуть утраченное. Может, даже получится, – вздохнула старушка. – А вот с другой стороны у нас смерть и забвение.
– Сомневаюсь, учитывая новое камонтоку, что потомки забудут, кому они всем обязаны, – усмехнулся я на слова старой леди. – От рода останется лишь имя, да и оно… будет вечной насмешкой.
– Измышления
– И где я неправ? – глянул я на бабку. – Что молчишь? – спросил в ответ на по-прежнему ироничное молчание.
– Исходя из твоих слов, – все же заговорила она, – лучше и вовсе брать наследника из простолюдинов. Пусть без камонтоку, зато и насмешек нет.
– В крайнем случае, – ответил я осторожно. – И не просто брать, а брать совсем ребенка и воспитывать. Ему все равно тяжко придется, но всяко лучше, чем тотальный контроль другого рода.
– А уж если у «простолюдина», – выделила она слово с усмешкой, – еще и свой камонтоку есть, плюс отсутствует стороннее влияние… – все тянула и тянула слова старая ведьма.
Сейчас начнет издеваться. Еще и вывернет все так, будто я сам напрашиваюсь на место наследника Аматэру.
– Сдался мне твой род, – слегка надменности, чуть-чуть иронии, – я себе свой создам. И буду там не одним из десятков или даже сотен глав, я буду основателем. Тем, чье имя будут помнить всегда и знать все.
– Ути, боженьки, – приложила Аматэру ладонь к щеке, – какой серьезный мужчина. Наверное, уже и спиртное втайне ото всех пробовал?
Тьфу. На корню весь пафос зарезала, карга старая. Я уж хотел было в раж войти, показать всю горячность шестнадцати лет.
– В жопу иди, – отвернулся я от нее.
Именно этот момент выбрал Урабэ Иори, чтобы подойти к нам.
– Добрый вечер, Аматэру-сан, – поклонился он бабке, в то время как я не удостоился даже кивка. Наверное, он слышал про наши со старухой непростые отношения, вот и подлизывается к ней. – Не мог не подойти и не выразить свое восхищение – актер, которого вы пригласили, удивителен.
– Урабэ-сан, отойди, пожалуйста, чуть в сторону, – качнул я рукой, показывая, насколько именно ему стоит сдвинуться, – а то ты мне весь вид закрыл на эти удивительные заросли… чего-то там, – кивнул я на деревья, окружающие двор онсэна.
– Это кастанопсис и остролистый дуб, – дернув бровью, ответил парень.
– Во-во, это самое ты и закрываешь.
– Тогда уж отойди еще немного, – не дала ответить парню старуха. – Ты мне так сцену закроешь, а выступления еще не окончены.
По уму, ему бы остаться на прежнем месте и продолжать меня игнорировать, но Урабэ, слегка замявшись, сделал то, что сказала ему Аматэру, а заодно и я. Тут и более старший возраст сыграл свою роль, и то, что старуха – сама Аматэру, и его желание быть ее наследником, в общем, в итоге ему пришлось занять такое положение, из которого парень мог говорить с бабкой лишь через мою голову. Это не только неудобно, но еще и глупо со стороны выглядело бы, наверное, именно из-за этого, скомканно попрощавшись, Урабэ Иори отбыл куда подальше. Опять же, по уму, раз уж он претендует на место наследника, парень вполне мог стать за спиной старухи, скажем, за ее правым плечом, и уже оттуда вести с ней неспешную беседу. Ну да что сделано, то сделано, сам виноват.
– Он тебе этого не простит, – заметила Аматэру.
– И что, – повернул я к ней голову, – мне надо было проигнорировать его грубость? Этому идиоту было достаточно небольшого кивка в мою сторону, и всего этого можно было избежать. Беспричинная грубость и наглость к малознакомому или вообще незнакомому человеку – признак недалекого ума.
– У него на то были… причины, – усмехнулась старуха.
– А у меня характер гадкий, и что? Нарвался – получил.
– Это не изменяет того факта, что и ты на ровном месте заработал недоброжелателя. Неужто не мог быть умней?
– Мог, – вздохнул я. – но не сейчас. Некоторые вещи спускать нельзя, один раз так сделаешь, потом сядут на шею и будут погонять. Особенно… – кивнул я в пустоту, – мои ровесники.
Я, сколько себя помню в этом мире, потакал и многое прощал Шине, в конце концов, она была для меня всего лишь маленькой девочкой, да вот забыл, что такое избалованность, а главное то, что для нее я как раз был младшим. Мелкую надо было с самого начала воспитывать, но я считал, что это прерогатива родителей, и все возрастающие косяки списывал именно на них.
– Однако ж ты…
– Хватит, – отмахнулся я от нее, – что сделано, то сделано. О проблемах думать буду, но позже.
И вот тут-то я и понял, что хватил лишку. Поймите правильно, есть спор, есть ругань, а есть обычный или серьезный разговор, и сейчас был именно такой. В чем проблема? А в том, что я и сам расслабился, слишком сжился с этим миром. Привык к тому, что женщины, в большинстве своем, сами позиционируют себя ниже мужчин. Менталитет такой. Только вот это не абсолютная константа. Если кто-то думает, что любая женщина подчиняется любому мужчине, то он глубоко ошибается. Если своему деду, отцу, мужу, брату, пусть даже он младше, женщина с легкостью простит или даже не обратит внимания, что-нибудь серьезное, то уже знакомому, даже близкому, может и по яйцам с ноги прилететь. Тоже, можно сказать, особенности менталитета – с женщин многое требуют, но и с рук спускают не меньше. Я, конечно, несколько утрирую, но по той же Акеми и Чесуэ можно о многом судить. Чесуэ вел себя так, будто мог ей указывать, что делать, в ответ же получил лишь ненависть. И когда появилась возможность, с моей помощью, правда, утереть ему нос, Акеми предпочла забыть, что он аристократ и глава рода, способный нас в порошок стереть. В теории. Но даже так проблем Чесуэ может доставить куда как больше того же Урабэ Иори.
А теперь вернемся к Аматэру. Волевой, с огромным жизненным опытом, в одиночку управляющей одним из древнейших родов мира. И жалкому мне, смеющему отмахиваться от ее слов, фактически говоря: «не лезь не в свое дело, женщина». Я, признаться, на мгновение струхнул. На ее месте я бы злобу затаил как минимум. Будь это кто-нибудь другой, и извинения последовали бы сразу же, но это была злобная, гадская старуха Аматэру, с которой мы сремся уже лет шесть. Я просто не смог заставить себя вовремя извиниться, а через несколько секунд молчания это уже выглядело бы глуповато… из-за чего, мать его так, я вновь не смог. Дерьмо! Дурацкий характер.
А уж как все это со стороны смотрится… Ведь сам только что втирал ей про наглость.
– Эй, – решил я прозондировать обстановку в традиционном для наших с ней отношений, – ты там часом не померла уже? Чего замолчала?
– Как может смиренная женщина говорить наперед мужчины?
Обиделась, кажется.
– Вот видишь, что бывает, когда всякие там наглеют? А ты мне еще…
– Я, пожалуй, пойду, – встала она со стула. – Столько дел, а старой больной женщине их и переложить-то не на кого. Всего хорошего, Сакурай-сан.