Новый выбор оружия
Шрифт:
— Ладно, ладно, хватит! — перебил я. — Вот это самое нас и ждет, если мы вдоль стены попробуем пройти.
— А назад никак?
С этими словами напарник поднялся и выглянул в окно. Я посмотрел во второе. Нашим взглядам предстала живописная картина того, что может сотворить кристалл с человеческими телами в замкнутом пространстве. Тела эти — их там было с десяток, если не больше, — висели теперь по всему помещению на разной высоте, а некоторые вообще прижатые к потолку, нанизанные на лучи артефакта, как куриные окорока на шампуры. Руки и ноги безвольно
— Имей в виду, эти штуки хуже, чем плавники у акул.
— А какие плавники у акул?
— Я не щупал, но говорят, наждачные очень. А еще поверхность у лучей ядовитая. Чуть коснешься, сразу ожог, как от серной кислоты.
— Да и так ясно, что не пройти, — заключил Пригоршня. — Той стороны, где дверь, даже и не видно теперь. Что делать, Андрюха? Или тут пересидим? Сколько, ты говорил… трое суток? Не, не годится. Трое суток тут куковать, под стеной… и жрать нечего, и пить…
— К тому же карусели имеют свойство иногда спонтанно увеличиваться в размерах.
— Спонтанно… Своим ходом, что ли? Эк ты меня подбодрил! Но тогда, может… Или… Елки-палки, так что ж нам теперь делать?!
– до него наконец начало доходить то, что я понял уже некоторое время назад: положение стало чуть ли не хуже, чем когда мы прятались от темных в другой части барака. Угроза иная, а так — по-прежнему ничего хорошего. Пока напарник что-то бормотал, я вновь присел, размышляя. Когда он наконец заткнулся, сказал:
— Один выход только вижу.
— Какой? — обрадовался Никита, привыкший, что в подобных сложных ситуациях я беру на себя, так сказать, стратегическое планирование, а он — наиболее рискованную, силовую часть практического воплощения моих планов и тактическое руководство нами обоими во время этого воплощения. Такое распределение ролей устраивало и его и меня, к тому же оно до сей поры неизменно приводило к положительным результатам… В смысле, оба мы все еще были живы.
— Под ней проползти, — сказал я.
— Чего? — Он уставился на аномалию, потом перевел взгляд на меня. — Ты что, как?
— Ползком. Как ты еще ползти собираешься? Хотя можешь попробовать вприпрыжку, а я тебе хлопать буду.
— Не до шуток сейчас! Ты чё, всерьез предлагаешь?
— До потолка не добраться никак. Вдоль стен… Справа — тоже никак вообще, а слева, видишь, — треть примерно до того конца барака пройдем, а дальше нет ходу. Значит, что остается? По полу ползти.
— Да чем же пол стен лучше?
— На моих глазах как-то давным-давно, когда ты еще тут не появился, Сумасшедший Кулак под каруселью прополз. Десять ящиков «Смирновской особой» на спор выиграл. Кулак — он же толстый был, весил много. Вот и…
— А при чем тут сколько он весил?
— При том, что если под ней ползти, то она тебя будет пытаться в воздух вздернуть, правильно? Чем ты тяжелее — тем ей труднее. Если все же поднимет, то начнет сначала крутить-вертеть, а потом уж, когда к центру подтянет, разорвет на части. Так вот, нам нужно будет друг за друга держаться, чтобы вес увеличить. Еще лучше — привязаться друг к другу, ремнем там… Нуда, поясные ремни сцепить и опять надеть. Ползти неудобно, конечно, бок к боку, и будем на двух педиков похожи, но выхода нет.
Мы вновь замолчали, оглядывая аномалию и пытаясь представить себе, как проползаем под ее стремительно вращающейся, тихо гудящей воронкой. Пригоршня поежился.
— Чем карусель мощнее, тем, значит, тяжелее надо быть, чтоб она тебя не вздернула? — спросил он.
— Точно.
— Ну так, может, надо нас еще как-то того… утяжелить?
— Как?
— Да ружье взять. Не заметил? Вон, гляди, где я его упустил…
Мы опять уставились в окна, и напарник ткнул пальцем. Ближе к перегородке лучей было меньше, вернее, здесь они расходились шире, расстояние между ними увеличивалось, оставляя немного свободного пространства. Стараясь не коснуться ртутной поверхности, я наклонился вбок, прижавшись правым ухом к краю окна, просунул в него голову. Под стеной слева, среди остатков койки, лежало электроружье.
— Оно тяжелое, понимаешь? — сказал Пригоршня. — Я когда стрелял, так с напрягом им ворочал, а я ж здоровый вообще-то, на хилость не жалуюсь.
— Наверное, это испытательная модель какая-то, — предположил я.
— Может быть, не знаю. Ну так что, если его к спине ремнем примотать, поможет это нам?
— Нам теперь все поможет, что вес увеличит. Но как ты ружье собираешься достать?
— Пролезть туда за ним надо.
— Опасно.
— Тю! — удивился он. — А то, что мы тут рядом со здоровенной каруселью торчим, — это не опасно? А Зона вокруг — не опасна? Жизнь вообще не опасная штука?
— Ладно, ладно. Хорошо, схожу за ним.
— Не, давай я схожу.
— У тебя ж плечо. И я тебе наркотик вколол, Никита. Под промедолом за руль садиться нельзя. И между лучами кристалла врачи тоже лазать не рекомендуют, порезаться можно до смерти или кожу соскоблить… со всего тела.
— Да я себя нормально чувствую, — заверил он. — Плечо не болит, то есть наркота твоя действует еще, но в голове посветлело. Не, серьезно, Химик, я в поряде теперь. Да ты ж сам две таблетки заглотил, разве оно на тебя не действует?
— То — таблетки, а то — внутримышечно.
— Друг мой… — Он взглянул на меня, и я повернулся к напарнику. — Люди делятся на два типа: одни могут пролезть между лучами кристалла, а другие — нет. Ты — в жизни не пролезешь. Я ж не Брюс Шварценеггер и не Арнольд Уиллис какой, ты что думаешь, мне погеройствовать вдруг припекло? Если б я в натуре себя хреново чувствовал, я б так и сказал: не могу, лезь сам, партнер. Но мне нормально сейчас, а раз так… Ну, ты понимаешь: я ловчее тебя все же буду. Согласен? Потому мне сподручнее между этими… наждаками этими пробраться.