Нож Равальяка
Шрифт:
Сказать, что Лоренца ни о чем не жалела, было бы неправдой. И поэтому она не раз оборачивалась к Курси, сказочному замку, где провела лучшие дни своей жизни. Пробежавшее время не лишило медовый месяц сладости и хмельной всепроникающей нежности. И этого враг, ожидавший ее в глубине леса, не мог у нее отнять. Даже если ему удастся заполучить то, чего он так долго жаждет: ее тело, которым стремится воспользоваться, заставив служить себе. Лоренца приготовилась продать себя как можно дороже. Она нанесет удар первая, как только окажется с глазу на глаз с убийцей.
Радовало ее — если только можно чему-то радоваться, готовясь к мукам, — что она, наконец, узнает, кто их враг. Обретет уверенность. Потому что, сколько ни думала, кто же он, никак не могла определиться в своем выборе...
Между тем Лоренца подошла к лесной опушке. Прежде чем углубиться в лес, она мысленно с любовью и нежностью обратилась к Клариссе и Губерту, ставшим для нее близкими, родными людьми. Пройдет немного времени, и они лишатся обоих своих детей. Останутся одинокими. Но у них хватило сердца, чтобы любить и ее, ту, с кем несчастье вошло в их дом.
«Господи! — взмолилась она. — Если одному из нас суждено остаться в живых, пусть это будет Тома! Неважно, что он болен, что лишился памяти. Отец и тетя сумеют снова научить его жить. Помоги мне спасти его!»
Она осенила себя крестным знамением и вошла под сень леса.
Поначалу она не видела ничего, кроме тропинки, усыпанной сухими листьями, что терялась в путанице кустов и деревьев. И вдруг почувствовала позади себя присутствие человека: мужчина в маске с пистолетом в руке взял ее за руку.
— Сюда!
Он подвел ее к другой тропинке, на которой их ждала карета с опущенными шторами. На облучке неподвижно сидел закутанный в плащ кучер, третий человек, тоже в маске, держал открытой дверь кареты. Он знаком приказал Лоренце сесть. Она повиновалась. Человек, который сопровождал ее, тоже поднялся в карету и сел рядом с ней.
— Поехали, — распорядился он.
Дверца кареты закрылась, и Лоренца оказалась в полутьме. Ночью тьма была бы полной, но сейчас тусклый свет проникал сквозь неплотно пригнанные кожаные шторы.
— Куда вы меня везете? — спросила она, не слишком рассчитывая на ответ.
Но ответ она получила.
— Сидите молча, не шевелясь. Одно движение, и я стреляю.
Тон сопровождающего был вульгарным, голос грубым, и говорил он, едва ворочая языком, словно был пьян. Лоренца позволила себе немножко посмеяться.
— Да что вы? А мне показалось, что ваш господин очень хочет со мной увидеться! И не с мертвой, а в добром здравии.
— Молчите, или я вас убью!
— Ну что ж...
Глупо было продолжать разговор. Положению Лоренцы трудно было позавидовать, так что неудивительно, что ей не захотелось иметь лишние неприятности. Она устроилась поудобнее и стала смотреть в щелку, стараясь понять, куда ее все-таки везут. За то время, пока она жила в Курси, она успела неплохо изучить окрестности замка и изрядную часть долины Уазы. Приглядевшись, она поняла, что везут ее в сторону
Рассудив так, Лоренца решила, что сейчас ей лучше всего заснуть, чтобы поберечь силы, которые вскоре ей очень понадобятся. И как ни странно, в самом деле заснула, несмотря на ухабистую дорогу.
А барон Губерт тем временем прискакал в Париж. Он прекрасно понимал, что того, кого он ищет, сейчас, когда во дворце нет королевы, в Лувре он не найдет. И отправился прямиком на улицу Тур-нон, где в вечерних сумерках особняк Кончини сиял всеми огнями, в отличие от его собственного, в котором не светилось даже слабого огонька. В какой-то миг барон прекратил в нем все работы. Если сын вернется, он сам возобновит их. Если же нет, то он продаст особняк, в котором у него уже не будет никакой нужды.
Ворота особняка флорентийца были широко распахнуты, и в них въезжала карета с опущенными шторами, сопровождаемая четырьмя всадниками. Барон поспешил вслед за ней, чтобы успеть въехать во двор, прежде чем ворота закроются. Но один из слуг схватил его лошадь за узду.
— Эй, господин хороший! Куда это вы? Тут вам не проходной двор, а владения монсеньора д'Анкра!
— Неужели монсеньора? А в следующий раз как прикажете к нему обращаться? Сир? Или Ваше Величество?
— Господин! Я прошу вас удалиться!
— А я хочу повидать вашего господина, каким бы титулом вы его ни именовали. Мое имя — барон де Курси, и я не привык ждать у двери. Доложите обо мне вашему хозяину!
— Прошу господина барона извинить меня, — заговорил другой слуга, сразу изменив тон, — но, к сожалению, это невозможно. Господина маршала нет дома.
— Трудно в это поверить, глядя на домашнюю иллюминацию! Но тогда доложите обо мне его супруге. Мне все равно.
— О! Господин барон!..
— Не в ваших привычках ставить слуг в затруднительное положение, господин де Курси! — послышался еще один голос.
Из дома, привлеченный громкими голосами, вышел какой-то человек и направился к ним. Барон узнал Антуана де Сарранса и, не испытав ни малейшей радости, нахмурился.
— Что вы здесь делаете? Или вы в самом деле здесь свой, как о вас говорят?..
Де Сарранс был без шляпы и отвесил барону насмешливый поклон.
— Говорят чистую правду. В доме маршала и маркизы веселятся, как нигде в Париже! Вы решили присоединиться к нашей веселой компании? Но мне кажется, вы уже вышли из возраста, когда любят пошалить.