Нрав трав или Владимир Ильич очень не любил герань
Шрифт:
Вечерело. Было уже около восьми.
– Можешь идти, - сказал мужчина.
Внезапно Роб почувствовал зверский голод.
– Я хочу есть, - сказал он.
– У вас не найдется что-нибудь?
Помедлив, его спаситель кивнул:
– Подожди здесь.
Он поднялся в дом и вскоре вышел с бумажной сумкой.
– Возьми с собой, - недовольно сказал он, явно торопясь поскорее избавиться от мальчика.
– А Графство недалеко отсюда?
– спросил Роб.
– Недалеко.
– Как лучше туда дойти?
– Зачем тебе?
–
– Просто надо.
– Ты, наверное, спятил. Там же граница - проволочные заграждения в пятьдесят, сто футов высотой. Да вдобавок под напряжением. От тебя только угольки останутся.
– А застава?
– Ни одной. Только патрули с собаками. Их натравливают без предупреждения. Разорвут тебя в клочья.
Робу приходилось слышать подобные байки, но одно дело - слушать, а другое - самому проверить их истинность.
– Ты не сможешь подойти к границе даже в радиусе мили, - сказал мужчина.
– Зато отсюда уйду достаточно далеко, чтобы забыть, что я вообще у вас был. Между прочим, вы собираетесь сегодня кормить своих кроликов?
Лицо мужчины вдруг как-то сжалось, и на секунду Роб испугался, что получит затрещину.
– Дело твое, - мужчина махнул рукой в сторону аллеи.
– Там выйдешь на Чепстоу-стрит, повернешь налево и пойдешь на север. Иди все время
– 21
прямо. Через пару миль начнется погранзона. А потом...
– Он пожал плечами, - Понятия не имею, сколько оттуда.
– Спасибо, - сказал Роб.
– И за еду тоже.
***
Это была бедная часть города. Разбитые запущенные улочки, обветшалые домишки. Допотопные электрические фонари, задержавшиеся здесь с прошлого века, освещали выщербленные мостовые, облупившуюся краску на стенах домов.
Уже совсем стемнело. Заслоняя луну, по небу скользили облака. Поднялся легкий ветерок, и Роб зябко поежился. Снова проснулся голод. Роб вспомнил о еде в бумажной сумке, но, боясь привлечь внимание, не стал есть на ходу.
Он шел на север, ориентируясь на низко висящую в небе луну. Пробираясь сквозь скопище улиц и домов, он оказался в совершенно глухом месте, где не было ни одного электромобиля - в этом захолустье даже забыли проложить кабель. Прохожие встречались редко. Чем дальше он шел, тем больше замечал пустых домов. Дойдя до какого-то перекрестка, он вдруг увидел, что впереди дорога не освещена. Ни уличных фонарей, ни огонька в мертвых покинутых домах. Только лунный свет подсказывал, что дорога тянется еще ярдов на пятьдесят, и дальше начинается поле. Роб совсем продрог, но дрожал не столько от холода, сколько от пугающей тьмы впереди. Как и всякий урбит, он жил в удобном окружении миллионов сограждан. Глоток свободы время от времени - это прекрасно, но Роб вовсе не испытывал желания сейчас отправляться в эту темную жуткую пустыню.
"А может, подождать до утра?
– подумал Роб.
– Вон в том доме на углу. Оттуда хоть фонарь будет видно. Дверь, наверное, не заперта, да и в окно можно влезть -
Неожиданно из-за облака вынырнула луна и окунулась в звездное море. "Добрый знак!" - решил Роб. Он больше не сомневался: надо идти вперед.
Глава четвертая
ВСАДНИК
Сквозь раскрошенный асфальт пробивалась трава, неряшливые дворики перед домами заросли кустарником. В одном доме из слепого проема окна тянулось молодое, уже довольно окрепшее деревце. Там, где обрывалась дорога, начиналось поле с разбросанными деревьями. Впереди раздалось жутковатое замогильное улюлюканье. От неожиданности Роб вздрогнул. "Может, это сова?" - подумал он. Правда, он слышал крик совы только в триллерах по головидению, в зоопарках они всегда сидели молча, сгорбившись и хлопая глазами.
Одолев страх и желание повернуть назад, он побрел дальше на север. В неверном свете луны прятались рытвины и кочки. Однажды Роб угодил ногой в ямку и чуть не упал. Дрожа от холода, он мечтал о теплой постели, пусть даже в интернате, пусть окруженной мучителями. Но коль скоро эта мечта была недосягаема, он решил хотя бы перекусить. В сумке лежал большой кусок сыра и хлеб. Правда, сыр оказался заплесневевшим, а хлеб безнадежно зачерствел, но Роб был слишком голоден, чтобы обращать внимание на такие мелочи. Да он и не рассчитывал, что тот, с кроликами, даст что-нибудь получше. После еды во рту остался неприятный кислый привкус, захотелось пить.
– 22
Он шел все дальше в ночь, освещенную краешком луны и россыпью звезд. За спиной остался залитый светом Урбанс. Никогда прежде Роб не представлял, что бывает такое одиночество. Бросить все, вернуться в тепло и уют, к людям - это желание не покидало его. Роб остановился и посмотрел назад: над южным горизонтом висел яркий ореол, сотканный из света миллионов люмосфер, неоновых ламп, фар электромобилей, бесчисленных реклам. Этот ореол мог быть ярче или слабее, но никогда не исчезал. Роб решительно отвернулся, словно порывая с прошлым раз и навсегда, и зашагал вперед.
Дорога поднялась чуть в гору, вдали маячили холмы. Роб шел уже два или три часа. Огни Урбанса превратились в дальний костер. На черном небе ярко выделялись звезды. Роб никогда не видел такого неба, может, из-за обилия света вокруг. Теперь он смотрел на несчетные звезды, на бриллиантовую пыль Млечного Пути, затаив дыхание. Невиданное зрелище завораживало и... пугало. Роб поежился и поспешил дальше.
Из темноты доносились странные жутковатые звуки: завывание (поговаривали, что в приграничных землях бродят стаи диких собак), скрипы, щелканье и шуршание. Однажды кто-то с хриплым ворчанием прошмыгнул прямо под ногами Роба. Мальчик в ужасе отскочил. Позже он узнал, что не мог встретить здесь никого страшнее ежика, но тогда порядком перетрусил.