Ну, здравствуй, жена!
Шрифт:
Сейчас сильнейший маг Агрида сам пришел к нему, бывшему червю, а потому пусть взирает на Сытого императора снизу. А вот когда у Астримба возникнет нужда в помощи Магистра, тогда и он пораскинет мозгами, согнуть спину или нет.
– Я понял, – Астримб провел рукой по лысой голове, на которой вдруг выступила испарина. И это здесь, глубоко под рекой, где и летом изо рта шел пар. Слишком уж опасна была просьба Магистра. – Сделаем.
– И чтобы ни одна душа, – предупредил главный маг, у которого шея затекла смотреть на Сытого императора, восседающего
На грязный пол упал увесистый мешочек. В нем что-то глухо звякнуло.
Астримб сноровисто скатился с тронной горы и наклониться, чтобы поднять кошель.
Магистр брезгливо посмотрел на влажно поблескивающий череп колдуна.
«Будет падаль знать свое место».
В свете чадящих факелов, которые разгоняли свет только у «трона», оставив углы пещеры в черной, какой-то вязкой темноте, Сытый император вывалил на ладонь содержимое мешка.
– Здесь только деньги, – он поднял изуродованное шрамами лицо. Магистр был намного выше Астримба, отчего тот чувствовал себя еще более уязвленным. – Ты обещал строн Вожделения.
– Получишь после выполнения заказа, – Магистр скривился от отвращения. Изо рта императора пахло так же гадко, как и от его шкур.
Тот же молчаливый малый вывел Магистра наверх. С реки несло гниющей рыбой и отбросами, но этот воздух показался Баргиру морским бризом.
Строн Вожделения попал к Магистру совершенно случайно. Он не значился ни в одном реестре родов Агрида, а потому Баргир Син владел им тайно. Когда-то он на собственной шкуре испытал его действие и теперь точно знал, что строн Вожделения превратит любое чудовище в прекрасного принца. Люди просто не будут видеть истинной сущности носителя.
Как позже выяснилось, строн призвал один из Магистров-предшественников Баргира, который вычитал в Книге Веков, что всякий Магистр способен вернуть чужой родовой амулет, стоит лишь провести сложную магическую манипуляцию с начертанием колдовских символов и окроплением их кровью девственницы.
Баргир интересовался судьбой того Магистра и раскопал, что его постигла безвременная кончина по причине полного магического истощения. Ему даже на Тень магии не хватило, и экспериментатор так и не дождался возвращения амулета рода Дарящих Вожделение.
А вот Баргиру «повезло».
Магистр закрыл глаза, вспоминая тот страшный день. Амулет вернулся в Агрид на шее иноземки через тысячу лет после его утери и в тот самый момент, когда Баргир находился в своих покоях, готовясь отойти ко сну.
Ведьма из далекого мира, в руки которой попал строн в виде двух извивающихся в страсти фигур, не нашла ничего лучшего, чем надеть его на себя.
Сила амулета была столь велика, что Баргир, не ведая того, что перед ним лишь морок, а не пленительная красавица, потерял над собой контроль. Магистр настолько сильно ее вожделел, что не выпускал из своих объятий три дня и три ночи. И оторвался лишь потому, что наступил предел его мужской мощи.
Оставив красавицу лежащей на кровати, Магистр
Когда он вернулся, женщина была уже мертва, а потому строн легко снялся.
Никогда и никому Магистр не откроет свой секрет. Он до сих пор с содроганием вспоминает изборожденное морщинами лицо ведьмы из мира Кре-Кру, после смерти явившей свой истинный лик. Она, ветхая телом от прожитых лет, умерла, не вынеся неистовых ласк любовника.
И теперь Магистр, выторговав услугу у Сытого императора, даже не думал рассказывать ему о крови на строне. Амулет рода Дарящих Вожделение навсегда сохранит в своей памяти смерть своего последнего носителя – старой ведьмы, которую чрезмерной жаждой страсти нечаянно убил Баргир Син.
«Род Сытого императора итак проклят. Астримб и не почувствует, что за строном прячется смерть».
Глава 11. Банный день
– Милорд, вы заметили, что лицо вашей жены уже не зеленое?
– Не называй ее моей женой. Не дай Шаагиль, кто-нибудь услышит, – Изегер принял из рук Круста простыню, завернулся в нее и потопал, оставляя мокрые следы на каменном полу. Над лоханью, в которой легко поместилась бы семья из пяти человек, все еще стоял пар.
Слуга поспешил следом. Войдя в комнату, достал из шкафа шкатулку, где хранились хозяйские гребни и кожаные ремешки для волос. Вытащил из ножен кинжал, которым Изегер брился последние годы, обходясь без цирюльника, откупорил бутылку с кровеостанавливающим зельем.
Заметив приготовления Круста, лорд посмотрелся в зеркало, потрогал отросшую за три дня щетину, запустил пятерню в спутанные кудри.
– Позови брадобрея.
Увидев, как слуга улыбается, убирая на место кинжал, Изегер нахмурился. Потыкал пальцем синяк.
– Пусть сделает примочку на мою рожу.
В коридоре послышался металлический лязг, и через мгновение в зеркале отразился запыхавшийся глава охраны.
– Милорд, вы видели, что у вашей жены зелень с лица сошла? Как такое могло случиться? И четырех дней не прошло! – Галло Кулак знал, о чем говорил. В пограничном отряде частенько подшучивали над новобранцами, угощая кремвилем, а потом целую неделю потешались над их зелеными усами.
Изегер и сам только что, натирая мочалкой тело, на котором после недавней схватки с урийцами отливали многоцветьем синяки, предавался размышлениям относительно чудесного «исцеления» девчонки. Увидев ее у фонтана, он сразу заметил в ней какую-то странность, но почему-то не сообразил, в чем именно она заключается. В тот момент его больше беспокоило, как бы Дэйте не признала родовой амулет, висящий на чужой шее.
Хоть и пылало лицо «жены» от усиленных занятий, и пот некрасивыми пятнами портил рубаху, Изегер не мог не отметить, что выглядела она гораздо моложе Дэйте. Была какой-то свежей, легкой…