Нулевой мир 7. Мера Человек: Выбор
Шрифт:
Демон, покряхтывая от боли, полез по склону к основанию именно этого огромного каменного языка. И мне пришлось лезть за ним.
Потом мы пошли по этому вытянутому балкону над самой пропастью, и осознание того, что где-то подо мной бездна, пусть и сияющая, очень угнетало. Хотя и понятно, что тот зуб, по которому мы идём, очень массивный, и тут можно целый Вольфград построить…
– Как ты догадался, что это зуб? – неожиданно спросил Дагон.
– Что? – только и спросил я.
– Ну, червь, ты же сам сейчас так подумал…
Я слушал его, но в то же время пребывал в шоке. До меня только-только стало доходить…
Зуб. Отец. И все эти разговоры про Апепов…
Почему я раньше не обратил внимание на слова, что «Дагон прикрыл Хали Апепом»? Прикрыл! То есть, он направил Апепа…
«Да, Марк, это загонщик», – неожиданно сказала проснувшаяся Хали.
– Во, даже ангелы знают о нас, – демон отцепил от пояса едва заметный рожок, а потом дунул в него.
Протяжный гул понёсся над пропастью, отлетая эхом от потолка. Я вздрогнул, а демон попытался наиграть какую-то мелодию. Она резонировала, оглушала, делала ноги ватными. Давно я не ощущал такого первобытного страха.
Я прекрасно помнил этих червей, размером с гору. И одна только мысль, что сейчас под нами оживёт махина, рядом с которой те Апепы будут казаться мелочью…
– Прекрати, – процедил я сквозь зубы, оглядываясь.
Бежать отсюда надо. Конечно, мало шансов успеть, но всё же…
Дагон опять заржал:
– Ты-ка смотри, какая самоуверенная частица. Я, значит, больше тысячи лет тут дую в этот рог, и всё без толку, а у тебя он вот сейчас прям проснётся?
Я, поджав губы, спросил:
– Что случилось с этим Отцом?
– А кто знает? Разное говорят…
Дагон охотно разговорился, но заметил, что сколько демонов, столько и мнений – одни говорят, что это целестовские боги смогли остановить его, другие, что это воля Абсолюта, а третьи говорят, что всему виной слабость дьяволов.
Правда, нехотя демон добавил, что есть и ещё версия – Просветлённый коснулся Отца.
– Давно это было, ещё на заре создания миров, – он отмахнулся, видя мои округлившиеся глаза, – Тогда не было ни меня, ни сегодняшних богов. Кто во что верит…
– Но ведь Просветлённый должен был его обнулить.
– У любой силы есть предел, разве нет?
– Но…
– Хватит болтовни. Добро пожаловать, червяк.
Тут же Дагон показал вдаль. Там, где заканчивался зуб, по которому мы шли, стояла одинокая хижина.
– Ты здесь живёшь?! – вырвалось у меня.
– Временами, – кивнул тот.
По мере приближения мне удалось рассмотреть его жилище.
Сначала показалось, что хижина построена из веток, но оказалось, это кости, обтянутые кожей. Небольшой вигвам, в котором этот демон навряд ли поместится в полный рост. Зачем он ему вообще, если целиком не влезет?
Рядом из натыканных костей красовалось подобие низенькой ограды. За ней грядки с растениями, похожими на бордовую цветную капусту около метра высотой – у основания настоящие лопухи, а кверху листья уменьшались, и венчало всё ярко-красное, даже чуть светящееся, соцветие.
Я остановился, поражённый. Как-то не вязалось у меня всё это с представлениями о демонах. Живёт тут в одиночестве, будто отшельник.
Впрочем, Белиар же говорил о каком-то отмороженном загонщике, который тут уже две тысячи лет… И тут я вспомнил.
– Значит, так Беляш говорил? – рыкнул Дагон, – Ничего, встречу, рога-то пообломаю.
– Боюсь, это невозможно, – тяжко сказал я, – Вполне может быть, что он…
Демон захохотал:
– Ты, червь, думаешь, что этого бабника можно убить?! Если бы это было так просто, я бы давно это сделал.
Я смотрел на него исподлобья, и мне очень хотелось поверить в эти слова.
«Знаешь, и я впервые переживаю за жизнь демона», – призналась Хали.
– Так ли уж и впервые, Плётка?
Хали недовольно прошипела в ответ что-то неразборчивое.
Наконец, наш долгий поход закончился, и теперь мы стояли перед шалашом этого Дагона – самое время выяснить, что ему от меня надо. И как вообще оказалось, что демон спокойно себе живёт в Инфериоре.
– О, у меня с Инфериором свои отношения, – демон вдруг уселся прямо на землю и облокотился об оградку, отчего та жалобно скрипнула, – Белиар знает это, он ко мне давно клинья подбивает.
– Что он от тебя хотел?
– Дьяволом он стать хочет, ясное дело. Ищет союзников. Нет, этот Беляш очень умён, но ум – вещь опасная. Поэтому я лучше побуду отмороженным психом.
И он постучал когтем себе по рогу.
– Времена нынче в Тенебре такие, что свою силу не стоит никому показывать. Загонщика, который две тысячи лет гудит в задницу Отцу Апепов, никто всерьёз не воспримет, чтобы убивать.
– Ты про вашего дьявола?
Демон кивнул:
– Не всё с ним чисто. Со времён той войны больше дьяволов не появлялось, а верховные демоны помирают, не достигая настоящего величия.
Я вспомнил про Эзекаила, про Аваддона…
Услышав мои мысли, Дагон ошарашенно округлил глаза, переваривая полученную информацию:
– Вот же дерьмо… поднёбное!
Демон ошарашенно молчал, и я, постояв некоторое время, уселся рядом. Тут же протянул руку через оградку, желая коснуться листа капусты.
Дагон замер, глядя на это, и я остановил руку. Прищурившись, я спросил:
– Что это за растение?
– Каракоз, ясное дело, – демон сам дотянулся и отщипнул листок, потом отправил в рот.
Его зрачки на миг расширились, и он стал довольно жевать. Потом он усмехнулся:
– Мне просто интересно, живой каракоз убьёт тебя или нет?