Нулевой потенциал
Шрифт:
— Отвратительно, мерзко! — затряс головой мистер Гэнди. — Я возмущаюсь вместе с вами и заверяю всех, что со стороны властей контракт выполнялся добросовестно. И если компания «Аякс» пустила в дело некондиционные материалы, мы выведем ее на чистую воду!
А у меня уже страшно чесалось все тело и стало совсем невтерпеж. Надо было что-то предпринять.
Здоровяк с обломком бетона сделал шаг назад, ткнул пальцем в сторону мистера Гэнди и спросил:
— А знаешь, поговаривают, будто в компании «Аякс» хозяйничаешь тоже ты?
Мистер Гэнди открыл рот, потом закрыл,
— Да, «Аякс» принадлежит мне.
Вы бы слышали, что за рев пронесся по толпе! А парень чуть не задохся от возмущения.
— И ты это открыто признаешь?! Значит, ты знал, из какого дерьма построена дамба? Говори, сколько прикарманил.
— Одиннадцать тысяч долларов, — смиренно признался мистер Гэнди. — Остальное пошло шерифу, членам городского управления и…
Но взбешенная толпа кинулась вверх по лестнице, и больше мы не услышали от мистера Гэнди ни слова.
— Ну и ну! Впервые в жизни вижу такие чудеса, — сказал мистер Амбрустер. — Что это стряслось с Гэнди, Сонк? Уж не рехнулся ли он?.. А черт с ним, зато теперешнюю администрацию разгонят, вышвырнут всех мошенников, и мы заживем в Пайпервиле райской жизнью… Если только я не двину на юг. Зимой я всегда перекочевываю поближе к солнцу… Нет, сегодня настоящий день чудес: у меня в кармане откуда-то народилось несколько монет! Пошли выпьем по этому случаю.
— Благодарю вас, но как бы ма не стала беспокоиться, — ответил я. — Так вы думаете, мистер Амбрустер, в Пайпервиле отныне все пойдет тихо-мирно?
— Еще бы нет… Хотя, пожалуй, не сразу. Гляди, старину Гэнди волокут в тюрьму. Попался, который кусался… Нет, мы обязательно должны это отпраздновать, Сонк! Куда ты провалился?
А я уже опять сделался невидимым. Зуд прошел, я полетел домой тянуть электропроводку. Вода скоро пошла на убыль, но благодаря заткнутому провалу и открытым в верховьях ключам энергией мы были обеспечены.
С тех пор мы зажили мирной жизнью. Мирная жизнь и безопасность нам, Хогбенам, дороже всего.
Папин па говорил потом, что наводнение мы устроили неплохое, хотя и поменьше того, про которое ему рассказывал его папин па. В Атлантиде во времена прапапина па тоже умели строить атомные печки. Но эти атланты были настоящие головотяпы — добыли целые горы урана, и все полетело вверх тормашками, дело кончилось всемирным потопом. Прапапин па еле ноги унес, Атлантида потонула, никто про нее теперь и не помнит.
Хотя мистера Гэнди упекли в тюрьму, никто от него не добился, почему он так разоткровенничался перед народом. Говорили, будто бы на него помрачение ума нашло. Но я-то знал, в чем была загвоздка.
Помните колдовской трюк моего па: телепатическую трансфузию алкоголя из его крови в мою? Так вот, когда меня одолела чесотка после введения сыворотки правдивости, я взял и проделал этот папин трюк с мистером Гэнди. Он стал резать правду-матку, а у меня зуд как рукой сняло.
Этаких прохвостов только колдовством и можно заставить говорить правду.
Роберт Шекли
Паломничество на землю
Альфред Саймон родился на Казанге IV, небольшой сельскохозяйственной планете неподалеку от Арктура, и здесь он водил свой комбайн по пшеничным полям, а в долгие тихие вечера слушал записи любовных песенок Земли.
Жилось на Казанге неплохо.
Девушки тут были миловидны, веселы, не ломаки, отличные товарищи, верные подруги жизни. Но совершенно неромантичны! Развлекались на Казанге открыто, живо, весело. Однако, кроме веселья, ничего больше не было.
Саймон чувствовал, что в этом спокойном существовании ему чего-то не хватает. И однажды он понял, чего именно.
На Казангу прибыл в своем потрепанном космолете, груженном книгами, какой-то торговец. Он был тощий, белобрысый и немного не в своем уме. В его честь устроили празднество, потому что на дальних мирах любили новинки.
Торговец рассказал все последние слухи: о войне цен между Детройтом II и Детройтом III, о том, как ловят рыбу на Алане, что носит жена президента на Морации и как смешно разговаривают люди с Дорана V. И наконец кто-то попросил:
— Расскажите нам о Земле.
— О! — сказал торговец, подняв брови. — Вы хотите услышать про планету-мать? Что ж, друзья, нет такого местечка во Вселенной, как старая Земля, нигде нет. На Земле, друзья, все дозволяется, ни в чем отказа нет.
— Ни в чем? — переспросил Саймон.
— У них там на этот счет закон, — ухмыляясь, пояснил торговец. — И до сих пор никто не нарушал его. На Земле все иначе, друзья. Вы специализируетесь на сельском хозяйстве? Ну а Земля специализируется на всяких несообразностях… таких, как безумие, красота, война, опьянение, непорочность, ужас и тому подобное, и люди отправляются за десятки световых лет, чтобы попробовать эти продукты.
— И любовь? — спросила одна из женщин.
— Конечно, милая, — ласково сказал торговец. — Земля — единственное место в Галактике, где до сих пор существует любовь! Детройт II и Детройт III попробовали практиковать любовь, но нашли ее слишком дорогим удовольствием. На Алане решили не смущать умы, а импортировать ее на Морацию и Доран V просто не хватило времени. Но, как я уже говорил, Земля специализируется на несообразностях, и они приносят доход.
— Доход? — переспросил толстый фермер.
— Конечно! Земля — старая планета, недра и почва ее истощены. Колонии ее ныне независимы, на них живут трезвые люди вроде вас. Они хотят выгодно продавать свои товары. Так чем же еще может торговать старушка Земля, как не пустяками, ради которых стоит жить!
— А вы любили на Земле? — спросил Саймон.
— Любил, — с какой-то угрюмостью ответил торговец. — Любил, а теперь путешествую. Друзья, эти книги…
За непомерную цену Саймон приобрел сборник древней поэзии и, читая его, мечтал о страсти под сумасшедшей луной, о телах, прильнувших друг к другу на темном морском берегу, о первых лучах солнца, играющих на запекшихся губах любовников, предающихся безумной любви и оглушенных громом прибоя.