Нуониэль. Часть первая
Шрифт:
Лорни так и не понял, почему в тот момент он вдруг вспомнил о Йоки. Перед глазами у него мелькала только прибитая ветром трава и светлая полоска неба где-то впереди. Возможно, он подумал о своей раненной руке, а может быть, вспомнил, как спешил только что по лесу, желая поколотить деревенского дурачка. Как бы там ни было, необходимость развернуться и бежать за другом оказалась столь сильной, что Лорни сквозь страх кинулся назад, под падающие камни.
В лицо дул сильный ветер: это воздух сверху, теснимый громадиной, врезался в землю и с пылью, травой, ветками и песком бил в глаза. То тут, то там, подбрасывая в воздух клочья земли, падали валуны. Стоял такой шум, что Лорни перестал вообще, что-либо слышать. Дальше бежать оказалось невозможно: пути стало не видать. Пыль застлала глаза, а когда Лорни удавалось на мгновение их открыть, всё вокруг оставалось чёрным, словно ночью. Несчастный паренёк попытался окликнуть друга, но теперь даже вдохнуть оказалось невообразимо трудно. Земля задрожжала. С каждой секундой удерживаться на ногах становилось сложнее. Внезапно Лорни ощутил, что кто-то дёргает его за одежду. Во тьме паренёк нащупал знакомый плащ с ястребиными перьями. Друзья взялись за руки и побежали.
Они неслись со всех ног, спотыкались, падали, ползли, вставали и снова бежали. Их окружала тьма и пыль. Мальчишки не могли дышать, видеть, слышать и говорить. Земля содрогалась с каждой секундой всё сильнее. Единственное, что они могли – держаться друг за друга и
И тут страшная сила отбросила Йоки в сторону. Лорни даже не успел крепче сжать руку товарища. Через мгновение земля резко вздыбилась, как напуганная кошка, и у Лорни подломились ноги. Паренька толкнуло вверх. Его швырнуло, будто ядро из катапульты. Во время полёта он испытал не страх, а чувство неизбежности. Когда боишься, страх сковывает твои действия, потому что ты не знаешь, что должно произойти. Чувство неизбежности рождается тогда, когда исход ситуации ты полностью осознаёшь. Предпринимать в этот момент ты тоже ничего не можешь, но не потому что ты скован страхом, отчаянием или болью. Ты бездействуешь, потому что ни одно твоё действие не имело бы смысла – ты понимаешь, что всего лишь песчинка в буране, капля в волне, разбивающейся о камни, лист в осеннем урагане.
Лорни рухнул на колючие кусты и поранил руки. Где ещё он ушибся, или какую другую часть тела повредил, Лорни и выяснять не собирался: где-то тут, в этой тьме, должен быть Йоки. Кругом продолжало грохотать, земля тряслась, в глаза и рот набивался песок. То и дело рядом в землю врезались острые камни. Йоки метнулся вперёд, натыкаясь на ели и кусты. Касаясь еловых лап, он нащупывал путь между стволами. Он поднимал ноги как можно выше, чтобы не споткнуться о корни. Вскоре стало светлее, но грохот и тряска не ослабевали. На мгновение, глянув вверх, Лорни увидел, как на вековые деревья падают скалы. Огромные гиганты, отколовшиеся от исполинского косогора, летели на лесной массив, разбивая в щепки живые деревья. Прямо над головою Лорни заметил и падающие горы. Они склонялись прямо над ним. Вся масса, упавшая с небес, нависла над лесом и готова была вот-вот подмять под себя хрупкие деревца. Лорни бежал, уклоняясь от падающих елей и камней. Внезапно, позади раздался глухой, но мощный удар. Волна звука оглушила Лорни, а ураганный ветер сбил с ног. Он ударился спиной об острые камни и ломаные ветки. Свернувшись калачиком парень закрыл голову руками и стал кричать, что было сил. Но как он ни старался, услышать себя не вышло. Тут его придавило небольшим камнем. Лорни дёрнулся от боли и закричал ещё громче. Снова в бок ударил холодный осколок. И снова мальчишка лишь вздрогнул от боли. Потом ещё несколько раз по нему попало тяжёлыми камнями, а он всё лежал и кричал. Ему было всё равно, умрёт он или нет – главное, чтобы этот кошмар наконец утих.
***
Лорни проснулся оттого, что сильно озяб. Он открыл глаза и обнаружил себя, в буреломе под слоем мелкой каменной крошки. Кругом стояла привычная лесная тишина. Попытавшись встать, паренёк понял, что тело совсем не слушается. Лорни подвигал суставами: все ли конечности целы? Руки и ноги двигались, спина не болела, шея поворачивала голову, горло цело. Он закрыл сначала один глаз, а потом другой. Оба видели. Ощупывая голову, он обнаружил на затылке ком из волос, слипшихся от запекшейся крови. Голову пронзала дикая боль. Он всё же прощупал череп: а вдруг там дырка? К его счастью, голова осталась цела.
Лорни поднялся на ноги. Голова закружилась, а к горлу подступила тошнота. Он присел, опустил голову на колени и закрыл глаза. Стало легче. Картины произошедшего во всех подробностях всплывали в памяти. Всё случилось так быстро, что теперь, сидя в груде обломков, он должен сложить заполненные ужасом мгновения в цепь событий. Лорни огляделся. Позади, за вырванными с корнем деревьями, косыми еловыми стволами без ветвей и коры возвышалась до самых облаков отвесная скала, которой не было тут ещё вчера. Нет да нет, откуда-то доносился грохот падающих камней. А вот и от самой отвесной стены откололся гигантский кусок, похожий на огромную серую сосульку и стрелой упал вниз, с лёгкостью войдя в мягкую землю чуть ли не на половину длины. Лорни никак не мог поверить, что это всё случилось на самом деле. Он отказывался признавать, что видел всё своими глазами, да ещё и чуть не погиб. Осмотрев себя, он засмеялся. Одежда стала непригодной: изорванная хуже старой половой тряпки, пропитанная кровью, она лоскутами свисала с его измученного тела. Лорни оторвал левый рукав, чтобы посмотреть на ту рану, что он получил при падении в лесу во время преследования Йоки. Повязка куда-то подевалась, а колотая рана с трудом угадывалась среди других глубоких и не очень ссадин, порезов, ушибов. Лорни снова засмеялся: тогда, увидев, что его руку пронизывает еловая ветка, он не знал, что делать, а теперь искупавшийся в собственной крови он счастлив, что вообще жив.
– Йоки! – вскрикнул Лорни, но громко не получилось. Он откашлялся и снова позвал друга, но уже в полную силу. Позади снова раздались раскаты падающих камней. Поодаль послышалось щебетание птиц и кукушки. Йоки не отзывался.
Лорни встал, забрался на выкорчёванную ель и окинул взглядом окрестности. Скала тянулась с юга на восток насколько хватало глаз. Подле неё лентой, шириной шагов в сто, шёл бурелом, плавно переходящий в уцелевший лес. Пологая местность превратилась в склон холма, с глубокими трещинами. Наверное, вонзившись в луг, эти небесные горы вытолкнули из-под себя землю, образовав вокруг это всхолмье. Из куч веток и разорванных в клочья еловых стволов торчали серые камни – острые, блестящие влагой. Там наверху, очертания упавших гор терялись в спускающемся с их тумане. Предвечерье дышало стуже и стуже. Лорни полез по бурелому, карабкаясь по сваленным елям, огибая острые валуны. Как муравей ползёт по лесной тропинке, усыпанной еловой и сосновой хвоей, Лорни часто останавливался, проваливался куда-то вниз в расселины, снова выбирался, вилял и не раз выползал туда, где уже был. Гигантская каменная сосулька, отколовшаяся сразу после того, как Лорни очнулся, была уже совсем близко. Холодный столп нависал прямо над головою. Этот мёртвый каменный великан, пристально наблюдало за тем, как маленькое живое существо силится преодолеть ещё один аршин. Лорни казалось, что у этого великана там наверху, есть невидимые глаза. Веяло от этого высокого камня такой тишиной, какой пахнет только смерть. Лорни не хотел смотреть вверх. Сейчас, когда каждая часть его тела ныла от боли, запёкшаяся кровь трескалась при малейшем движении, а озноб пробирал всё проворней, ему совсем не хотелось тревожить великана, отколовшегося от скал, сошедших с небес. Хотелось скорее проползти это тихое место и больше сюда не возвращаться.
Но именно здесь на глаза Лорни попалась какая-то тряпка. Прямо на ветке, торчащей из еловых лап, он увидел кусок мешковины с воткнутыми в неё перьями. Потемневшая от влаги материя, грязная как и всё вокруг, почти не выделялась из общей картины. Лорни приметил её только потому, что она казалась странно знакомой. Это был старый плащ Йоки. Лорни снова тихо позвал своего друга. Когда ему никто не ответил, парень начал понимать, что он находится в мире, где падающие с неба горы не имеют никакого значения. Гораздо важнее здесь волны невидимого моря, омывающие всё вокруг. Волны, приводящие в движение сосны в лесу, травы в степи и его – человека, выползшего из-под обломков. Это волны, которые он никогда не замечал, и которые столь отчётливо предстали перед ним сейчас, на краю мира – мира жизни, наполненного бушующим морем светлых и тёмных сил. Он стоял на рубеже и теперь должен был заглянуть за грань, туда, куда ушёл его друг. В тот миг, как он увидел кусок старого плаща, всё стало ясно. Можно было испугаться, закричать, начать надеяться на лучшее и искать, искать, искать. Лорни оказался не из тех. В миг, когда загробный мир предстал перед ним на расстоянии вытянутой руки, молодой человек не потерял самообладания, а даже наоборот, избавился от всего лишнего, чем была заполнена его жизнь. Чёткая картина того, как надо теперь поступать, всплыла в сознании из тёмных глубин его души. Изначально заложенное в нём понимание того, что необходимо делать, а что праздно, нашло в его характере твёрдую опору. Подобно зёрнам, попавшим в плодородную почву, незыблемые жизненные принципы крепко пустили корни в его душе.
Лорни подполз ближе и снял обрывок плаща. Крови на нём не было. Вероятно, его сорвало с Йоки этой самой веткой, которая обломилась, когда на неё падал какой-нибудь камень. На ветке, зияющей бледной желтизной свежего излома, следов крови тоже не нашлось. Значит, не задело. Лорни сделал ещё несколько шагов вперёд и обнаружил, что стоит прямо перед той самой гигантской каменной сосулькой.
«Всё-таки где-то здесь», – подумал Лорни. И тут он увидел распластавшееся на земле тело. В том месте, где огромный осколок вошёл в землю, не валялось ни наломанных веток, ни выкорчёванных пней. Йоки лежал на примятой траве, распластав руки и ноги. Так обычно лежат счастливые люди, бегущие в солнечный день по лугу, а потом останавливающиеся и падающие на спину, чтобы, жуя травинку, безмятежно поглядеть на белые облака. Лорни присел рядом с телом. Он никак не мог заставить себя посмотреть на всё целиком. Вместо этого, глаза бегали, выхватывая отдельные фрагменты. Он видел ногу, руку, подорожную сумку. Голова лежала на земле прямо в том месте, где осколок вонзился в почву. Ровная каменная стена и землистый пол – в этом странном углу и лежала голова друга. Лорни захотел повернуть лицо погибшего к себе. Молодой следопыт провёл пальцами по камню вниз и, только он хотел повернуть голову друга, как понял, что пальцы его уже находятся под черепом. Лорни понял, что половина головы Йоки находится где-то там внизу, под камнем, который обрушился на неё с такой силой, что разрезал череп пополам, как нож режет буханку хлеба. Он с ужасом отпрянул от тела и посмотрел на свои красные пальцы. Ему сделалось плохо: голова закружилась, а в животе всё на мгновение сжалось, стало не хватать воздуха. Лорни отвернулся и перевёл дыхание. Сердце начало успокаиваться, а прохлада на щеках сменилась испариной. Видеть то, что Йоки мёртв, оказалось сложнее, чем просто осознавать это, не видя проломленную голову и не ощущая на пальцах липкую кровь. Но именно в этот тяжёлый момент Лорни чётко увидел свою новую цель. Следопыт, которому больше некого выслеживать, поднялся, оглядел местность и принялся за дело. Сначала он нашёл острый камень, который хорошо лежал в руке. С его помощью он быстро раздобыл себе пару крупных еловых лап. Положив одну лапу на другую, он получил незамысловатые носилки. Аккуратно уложив Йоки на еловые лапы, Лорни оттащил его от скалы туда, где деревья стояли невредимыми. Он оставил друга на мшистых кочках, под тремя молоденькими елями, росшими на опушке, окружённой хороводом берёзок. Крепко сжимая в руке острый камень, Лорни побежал обратно к скале, издавая неистовый боевой клич. Он нёсся по кочкам так скоро, что лишь чудом не переломал себе ноги. Когда он достиг осколка, отрезавшего Йоки полголовы, Лорни стал бить его своим острым камнем.
– Исчезни! – кричал он, срывая голос и нанося удары по холодной громадине. – Ты мне ответишь! Провались пропадом!
Он бил и бил по скале, высекая искры и защемляя истерзанные пальцы. Когда камень выпал у него из скользкой от пота и крови руки, Лорни опустился на колени и забил по скале кулаками. Он кричал и выл, пока не обессилел и не упал ничком, зарыдав тихо, без слёз, царапая землю разбитыми ногтями.
Когда опустилась ночь, Лорни уже сидел у костра на опушке, окружённой берёзами. Под тремя ёлочками темнел холмик сырой земли, выложенный по краям камнями. Из холмика торчали две палочки, перевязанные друг с другом одной короткой поперечной. Знак напоминал букву «н». В тех краях, да, по правде сказать, и во всей Эритании, так обозначали могилки. Лорни сидел, глядя в огонь и думал о Йоки, о том, как тот ушёл из деревни и как нелепа оказалась его смерть. Ведь они вдвоём были там на лугу, где теперь возвышалась отвесная скала до самых облаков. И они вместе добрались до леса. На тот момент, когда эти горы рухнули, Йоки всё ещё оставался жив. Кусок скалы отделился и рухнул только тогда, когда Лорни очнулся. А сколько он пролежал без чувств? Ведь всё это время Йоки жил. Возможно, очнись Лорни раньше, он смог бы спасти друга. Тогда в смерти человека, выходит, виноват не бездушный камень, а он – Лорни. Тот, кто ещё недавно с кулаками бежал за ним по лугу, готовый избить его до полусмерти, а потом на аркане тащить до самой деревни. Может быть он – друг, отправившийся на поиски дальше прочих жителей деревни Степки – стал причиной гибели молодого парня? Лорни корил себя за то, что всё в жизни у него получается не так, как надо. С самого детства он совершал поступки, рушащие вокруг него всё доброе и правильное. Лорни вспомнил и тот день, когда давным-давно они играли в «Два королевства». Йоки, будучи королём, потерявшим всё своё войско, стоял в лесу напуганный, готовый расплакаться в любую минуту. Он был один. Враги рыскали поблизости: из-за деревьев раздавались их дикие вопли. Они искали Йоки, чтобы взять его в плен. Королеву они уже захватили. Для полной победы оставалось пленить только его – маленького, испуганного мальчика. Лорни случайно наткнулся тогда на своего друга. В той детской игре они оставались последними выжившими: король и его рыцарь. После стольких лет, он во всех деталях помнил тот случай. Правильного решения тогда уже не существовало. Одержать победу было невозможно. Йоки потерял всякую способность рассуждать и принимать решения – за ним шла охота. Спасение своего друга и короля легло на плечи Лорни. Он предложил бежать к старому амбару и спрятаться там под крышей. Всё это закончилось тем, что амбар, где засел плачущий Йоки, окружила кричащая ребятня. Йоки с позором вывели на всеобщее обозрение и совершили игрушечную казнь. Наверно, с тех пор он и стал таким странным: гулял всё больше один, ни с кем не разговаривал, собирал гнилые коренья и бубнил себе под нос непонятности. Лорни рос, и всё чаще слышал истории, в особенности о доблестных рыцарях и чести. Сравнивая себя с этими рыцарями из сказок, он постепенно понимал, что тогда в лесу, они вдвоём вполне могли бы выйти против врагов в открытый бой. Так поступил бы любой рыцарь из этих сказок. И если бы у него тогда хватило смелости, уверенности в себе, дерзости и воли к победе, они бы одержали верх над неприятелем. Кто были недруги? Кучка неорганизованных мальчуганов, которые бросились бы врассыпную, увидев перед собою людей, готовых умирать, но не сдаваться.
Из сказок, разговоров взрослых, учений звездочёта Мирафима Лорни узнавал, каким должен быть настоящий человек. Но каждый несовершённый им значимый поступок, делал из Лорни человека заурядного, малодушного, нерасторопного. И сейчас он мог бы быть сильнее – прийти в себя раньше, скорее отыскать Йоки и оттащить его дальше к лесу, до того момента, как кусок камня отсечёт другу половину головы. Лорни беспрестанно хотел стать лучше, но как ни старался, ничего не получалось. Фантазировать он мог что угодно, но неведомая сила всегда возвращала простого парня из Степков в колею бесславной жизни крестьянина и подмастерья выжившего из ума звездочёта.