Нужна свободная планета (сборник)
Шрифт:
– В шестнадцатом.
– Я так и думал. Вы будете Георгий Боровков, Ложкин по матери.
– Он самый, – ответил молодой человек.
– А я – Корнелий Удалов, – сказал плотный блондин. – Помните ли вы меня – я вас в детстве качал на колене?
– Помню, – сказал молодой человек. – Ясно помню. И я у вас с колена упал. Вот шрам на переносице.
– Ох! – безмерно обрадовался Корнелий Удалов. – Какая встреча. И неужели ты, сорванец, все эти годы о том падении помнил?
– Еще бы, – сказал Георгий Боровков. – Меня из-за этого
– К кому? – спросил Удалов в смятении.
– К моему смертному телу, к оболочке, в которой якобы спрятана нетленная идеалистическая сущность.
– Ага, – сказал Удалов и решил больше в этот вопрос не углубляться. – И надолго к нам?
– На месяц или меньше, – сказал молодой человек. – Как дела повернутся. Может, вызовут обратно в Москву… А с колесом-то плохо дело. Запаска есть?
– Без тебя вижу, – ответил шофер, с некоторым презрением глядя на синий костюм, на импортный галстук, повязанный, несмотря на утреннее время и будний день, и на весь изысканный облик молодого человека.
– Запаска есть, спрашивают? – вмешался Удалов. – Или тоже на базе оставил?
– Запаска есть, а на что она без домкрата?
– Ни к чему она без домкрата, – подтвердил Удалов и спросил у Боровкова: – А ты за границей был?
– Стажировался, – сказал Боровков. – В порядке научного обмена. Надо будет автобус приподнять, а вы тем временем подмените колесо. Становится жарко, а люди спешат в город.
– Ну и подними, – буркнул шофер.
– Подниму, – сказал Боровков. – Только прошу вас не терять времени даром.
– Давай, давай, шофер, – сказала ветхая бабушка из толпы пассажиров. – Человек тебе помощь предлагает.
– И она туда же! – сказал шофер. – Вот ты, бабка, с ним на пару автобус и подымай.
Но Боровков буднично снял пиджак, передал его Удалову и обернулся к шоферу с видом человека, который уже собрался работать, а рабочее место оказалось ему не подготовлено.
– Ну, – сказал он стальным голосом. Шофер не посмел противоречить такому голосу и поспешил за запаской.
– Расступитесь, – строго сказал Удалов. – Разве не видите?
Пассажиры немного подались назад. Шофер с усилием подкатил колесо и брякнул на гравий разводной ключ.
– Отвинчивайте, – сказал Боровков.
Шофер медленно отвинчивал болты, и его губы складывались в ругательное слово, но присутствие пассажирок удерживало.
Удалов стоял в виде вешалки, держа пиджак Боровкова на согнутом мизинце и спиною оттесняя тех, кто норовил приблизиться.
– А теперь, – сказал Боровков, – я приподниму автобус, а вы меняйте колесо.
Он провел руками под корпусом автобуса, разыскивая место, где можно взяться понадежнее, затем вцепился в это место тонкими смуглыми пальцами и без натуги приподнял машину. Автобус наклонился вперед, будто ему надо было что-то разглядеть внизу перед собой, и вид у него стал глупый, потому что автобусам так стоять не положено.
В толпе ахнули, и все отошли подальше. Только Корнелий Удалов как причастный к событию остался вблизи.
Шофер был настолько поражен, что мгновенно снял колесо, ни слова не говоря подкатил другое и начал надевать его на положенное место.
– Тебе не тяжело? – спросил Удалов Боровкова.
– Нет, – ответил тот просто.
И Удалов с уважением оглядел племянника своего соседа по дому, дивясь его внешней субтильности. Но тот держал машину так легко, что Удалову подумалось, что, может, автобус и впрямь не такой уж тяжелый, а это лишь сплошная видимость.
– Все, – сказал шофер, вытирая со лба пот. – Опускай.
И Боровков осторожно поставил задние колеса автобуса наземь.
Он даже не вспотел и ничем не показывал усталости. В толпе пассажиров кто-то захлопал в ладоши, а кареглазая девушка, которая кончила плести венок из одуванчиков, подошла к Боровкову и надела венок ему на голову. Боровков не возражал, а Удалов заметил:
– Размер маловат.
– В самый раз, – возразила девушка. – Я будто заранее знала, что он пригодится.
– Пиджачок извольте, – сказал Удалов, но Боровков засмущался, отверг помощь Корнелия Ивановича, сам натянул пиджак, одарил девушку белозубой улыбкой и, почесав свои черные усики, поднялся в автобус на свое место.
Шофер мрачно молчал, потому что не знал, объяснять ли на базе, как автобус голыми руками поднимал незнакомый молодой человек, или правдивее будет сказать, что выпросил домкрат у проезжего «МАЗа». А Удалов сидел на два сиденья впереди Боровкова и всю дорогу до города оборачивался, улыбался молодому человеку, подмигивал и уже на въезде в город не выдержал и спросил:
– Ты штангой занимался?
– Нет, – скромно ответил Боровков. – Это неиспользованные резервы тела.
По Пушкинской они до самого дома шли вместе. Удалов лучше поговорил бы с Боровковым о дальних странах и местах, но Боровков сам все задавал вопросы о родственниках и знакомых. Удалову хотелось вставить что-нибудь серьезное, чтобы и себя показать в выгодном свете: он заикнулся было о том, что в Гусляре побывали пришельцы из космоса, но Боровков ответил:
– Я этим не интересуюсь.
– А как же, – спросил тогда Удалов, – загадочные строения древности, в том числе пирамида Хеопса и Баальбекская веранда?
– Все веранды – дело рук человека, – отрезал Боровков. – Иного пути нет. Человек – это звучит гордо.
– Горький, – подсказал Удалов. – «Старуха Изергиль».
Он все поглядывал на два боровковских заграничных чемодана с личными вещами и подарками для родственников: если бы он не видел физических достижений соседа, наверняка предложил бы свою помощь, но теперь предлагать было – все равно что над собой насмехаться.