Нужна женщина – настоящая
Шрифт:
Он переходит на другую грудь и методично, словно проводит лабораторное испытание, начинает все сначала.
Касается – гладит – шлепает – гладит.
И когда я уже начинаю поскуливать и стискивать бедра, волнуясь, как бы оттуда просто не вылился водопад, он сносит мне крышу.
Нет, не в прямом, конечно, смысле. Просто то, как он обхватывает по бокам мои титьки, приподнимает, стискивает
В глазах темнеет, ноги подкашиваются, и, чтобы не упасть, я выгибаюсь и прикладываюсь затылком к стене, держусь руками.
Уже давно забыта горечь семейной ссоры с мужем. Страх, что меня могут обвинить в связи с боссом, комплексы и ответственность.
Все забыто, все вокруг плывет под этим яростным напором твердых губ и сильного властного языка.
Еще, еще.
Лижи соски, всасывай их в рот, прикусывай, сжимай грудь.
Не нужен секс, не нужен оргазм, важна только эта острая, ноющая боль от пытки над моими девочками.
Мои руки, безвольными ниточками свисающие вдоль тела, неосознанно тянутся к его голове.
И это было ошибкой.
Он, как хищник, предвосхищает мои действия, резко отрывается от моей груди и хватает за руку.
Его взгляд требует подчинения, непоколебим, оскал пугает и будоражит, и я невольно сглатываю и часто-часто выдыхаю горячий воздух.
Что же сейчас будет? Как он меня накажет за неповиновение, и не улыбается ли он, потому что ждал именно этого?
– Кажется, был только приказ раздеться. Верно, Олеся?
– Верно, – рваный шепот.
– Я разве говорил, чтобы Вы ко мне прикасались?
– Нет.
– Тогда Вы должны получить свое наказание за самовольство, Олеся?
О, да, накажи меня! Сделай хоть что-то, только уйми зуд между ног и невыносимое, срывающие моральные рамки, желание.
– Должна, – только и шепчу я, как вдруг резко оказываюсь лицом к черному глянцевому комоду.
Прохор держит меня за талию одной рукой, а второй сметает с поверхности все лишнее – ключи, кошелек, карту доступа.
Он нагибает меня, и со шлепком опускает на комод, распластав по нему грудь. Затем несильно бьет по ногам, заставляя их расставить в стороны.
На мне все еще
Я глубоко вздыхаю, когда чувствую его пальцы в себе.
Сразу два и сразу глубоко.
Но эта приятная тяжесть внизу быстро сменяется резким дискомфортом, когда вторая его рука-негодница со смачным шлепком опускается мне на ягодицу, срывая с губ лишь мычание.
И я понимаю, сейчас просить пощады бесполезно, Прохору нужно на ком-то спустить пар, раздражение рабочего утра.
И – еще шлепок – я готова ему в этом помочь.
Глава 8. Прохор
Ни одна картина в Третьяковке не выглядит лучше, чем это.
Колено-локтевая поза, оттопыренная задница, тонкая талия и алое пятно, растекавшееся по белой плоти.
Только одно то, как рука жалит жопу, давало в мозг новый приступ дури. Новую порцию морфина.
И там, между булочками, что так упруго-охуенно дрожат после очередного хлесткого удара, розовая мягкая взбухшая плоть и дырка, которая так туго обхватила два пальца.
Туда, глубоко и обратно. Туда, провернуть, и вытащить. Туда резко, и ощущать, как тесно внутри, представлять на месте пальцев свой каменный член, что уже неприятно упирался в боксеры.
Вытаскиваю пальцы, смотрю, как белая густая смазка уже забилась под ногти, не удерживаюсь, пробую на вкус. Лимон с сахаром, не меньше.
Новый удар по заднице. Вскрик. А пальцы все еще во рту.
Олеся мычит и зажимает тонкими пальцами углы комода, голова лежит на щеке, по ней слеза. Ей больно, но судя по обильной смазке, это не единственное чувство, что ее терзает.
Хочу ее трахнуть, вытрахать, как классную шлюху, чтобы кричала, чтобы сиськи тряслись, а ноги сжимали бедра. Но сегодня она не заслужила.
Она должна научиться подчиняться, выполнять любое мое требование беспрекословно, с радостью.
И сейчас я буду ее учить.
Оставляю ее такой: униженной, с распластанными сиськами по глянцевой поверхности комода, со слезами на глазах, кляпом во рту и иду в сторону кухни.
Постоянно оглядываюсь. Эта картина бы порадовала любителей НЮ.
Конец ознакомительного фрагмента.