Нужно просто остаться в живых
Шрифт:
Только они ушли, как я понял, что сам сегодня ничего уже не хочу. Оруженосец жив, здоров, адъютант тоже разобрался со своими проблемами. Надо и мне к кому–нибудь из офицеров сегодня присоединиться, расслабиться…
Доспехи, точно. Пока искал Лекса с командиром, постоянно чувствовал себя незащищенным, степной ветер спокойно обдувал меня со всех сторон. Неприятное чувство, как будто лишился чего–то важного. Конечно важного, эти железяки стали моей второй кожей и не раз спасали бренную оболочку, находящуюся под ними. Поэтому сначала доспехи, потом
— Господин барон, извольте узнать маршрут нашего движения? — чопорным голосом произнес я. — Господин барон. Господин барон! Очнитесь! — Лекс, выйдя из своего задумчивого состояния, произнес:
— Опять непонятно что. Ты совсем не изменился. Ты же видишь, у меня горе, меня использовали для своего развлечения. Я был в шоке, и ты должен был меня оставить наедине с собой. А ты что? Ты издеваешься?! Какой господин барон!?
— Ой, да, я благородных очень стесняюсь, у меня коленки дрожат, когда я на них смотрю.
— Да иди ты, шутник. То–то ты так тогда с благородным сцепился из–за страха, — и засмеялся в кулак, да и я тоже поддержал. Не знаю, смеялись мы минуты три, пока животы не заболели, наверное это просто нервное.
— Так, идем в обоз к Горцу, а то если мы тут останемся, то нас к целителям поведут, — так, хихикая изредка, мы и шли.
Горцем оказался хмурый дядька лет тридцати, его плохо слушалась левая рука, как будто нерв защемило. Он не стал много разговаривать, просто дал мне мой доспех, меч, щит и мешок. Шлема не было, наверно у десятка остался. Я по–быстрому оделся, достав из сумки одежду из плотной ткани и нацепив доспех, тот был чистый, прямо блестел, хотя изнутри ощущался слабый запах гари. Кто–то попотел, отмывая его и этому ему огромное спасибо, что мне не приходится заниматься этим самому. Металл на левой руке стал какой–то темный, пористый, в основном вроде все нормально, хоть и покоцанный, но ничего не мешало. Приятная тяжесть давила на меня. Кошелек оказался в сумке, сделав пару намеков обознику, за пять золотых получил три бутылки вина.
Лекс оценил их как отличные, поэтому с деньгами я расставался спокойно. За это он, повеселевший, разрешил оставить мой мешок у него до завтра. И просил заходить еще, если, что понадобится. Следующий наш шаг был найти Ивна и уже после этого где–нибудь посидеть.
Решили сначала искать его в шатре у целителей. Подходя к главному входу, через который попал туда первый раз, я почувствовал, что просто так мы туда не зайдем. На посту опять стояли те знакомые по первому разу караульные. А перед тремя воинами, которые, видимо, хотели войти внутрь, важно хаживал тот самый молодой сержант, с которым мы устроили боксерский поединок.
— Вы, наверно, не понимаете, что ваше присутствие внутри необязательно? Мы передадим ваши слова льере Виттории, только представьтесь и все. Если она захочет, она с вами свяжется, можете также оставить ей письмо.
— Да как она поймет, что я ей нравлюсь, если она меня не видела? — ну и голос, грубый, злой. Таким только «Занято» из туалета кричать. Зайдя чуть сбоку, я смог удостовериться, что эти ребята, что главное, все трое, были больше похожи на троглодитов, чем на людей. Доспехи хорошие, но неухоженные, как не ухожены их жирные волосы и торчащая в разные стороны борода.
— Да мы поспорили, кто из нас ей понравится на двадцать золотых, — почти прокричал стоящий слева на сержанта.
—
Чего? Я не выдержал, хохотнул, представив одну из этих немытых обезьян рядом с ней. Лекс меня поддержал. Да, они, может, не очень красивы, но даже из их монолога уже видно, что и мозгов в этих больших головах маловато. Наверно, мы зря это сделали, потому что сразу стали объектом внимания всех, кто находился рядом.
— Нет, нет, господа, мы не с вас смеемся, — сказал сразу же посерьезневший Лекс. Сержант, нам нужно пройти к льеру Ивну по важному делу. Скажите, что прибыл Олекс эл Тор и Влад Бояр, — сержант немного изменился в лице, увидев меня.
— Господин эл Тор, пройдите внутрь с караульным, а если льер Ивн будет не против, то и ваш спутник пройдет.
— Да? Странно, — пробормотал Лекс. И потом громче: — Без вопросов, сержант, — и уже мне тише: — Постой пока здесь, я быстро, — и прошел внутрь, предварительно забрав у меня вино.
— Эй! А че ты его пустил! Я Горд эл Крим, а это мои братья, мы тоже благородные, че ты нас не пускаешь? — ага, теперь понятно, почему они так похожи, да и доспехи приличные. Да, теперь понятно, почему сержант изгалялся надо мной и решил драться, если в его смену приходят такие посетители, то так и осатанеть можно. Я даже его заочно простил, даже больше скажу, мне стало его, откровенно жаль, интересно, как он урегулирует этот конфликт.
— Да? А я-то, дурак, сразу не понял. И вводил вас в заблуждение, поэтому я расскажу вам то, что должен рассказывать только благородным, — очень учтивым голосом начал он, даже это больше было похоже на подхалимство, а уж как братья расцвели, можно не говорить. Я такого чувства собственного достоинства редко видел у кого–нибудь на лице.
— Дело в том, — начал он тихим голосом, что я даже подошел ближе, чтобы услышать, что он будет говорить, — что к льере Вите очень часто подходят различные личности, даже не благородные, не то, что вы. И они ей так надоели, что она попросила никого из простых не впускать. Но для благородных тоже есть одно препятствие, которое такие достойные мужи точно пройдут, — поспешно добавил он.
— Дело в том, что у нее есть не то что жених, но молодой человек, с которым она часто проводит время, — эти слова заставили меня насторожиться: «Это кто такой, наперед батьки лезет?» Информация, которую начал говорить сержант, была для меня жизненно необходима, и я весь обратился в слух. — Как говорят, он храбро показал себя против орков, но думаю, это все враки. И, как говорят у нас в легионе, из–за этих врак она не может с ним расстаться.
«Это ж кто такой урод? А? Порву!» — Льера сказала, тем, кто побьет его и уберет миф о его непобедимости, будет ее благосклонность.
— И кто он? — вскричал один из братьев.
— Да вон же, — махнул он рукой в мою сторону. Я даже посмотрел вокруг, ища его. Но рядом были только солдаты в простой форме, вряд ли Вита посмотрела на одного из них. — Да, вот этот, что ворочается. Как будто его это не касается, — со злостью в голосе сказал сержант. А до меня начало медленно доходить, что этот самый молодой человек я. И что сержанта–урода мне совершенно не жалко. Он все запомнил и решил отомстить таким образом, и я понимаю, что если бы он сам. Так еще и обманом! Я начал движение к нему.