Шрифт:
«Мозги плавятся.
Слышали, наверное, такое выражение?
Мозги плавятся…
Чаще всего от жары или духоты, иногда – от того, что кто-то их «выносит». Напрягает непрерывным бубнежом, постепенно превращающимся в монотонный шум. Вопли, кстати, мозги не плавят – от них появляется злость, а вот бубнёж злость глушит, растаскивает по шкале монотонности, дебилизирует сознание программой «белого шума».
Работоспособность стремится к нулю, черепную коробку заполняет гудящая, как трансформатор, тьма, и ты не слышишь даже себя.
Потом гудение уходит, и остаётся…
Вакуум.
Ты не хочешь слышать, не хочешь говорить, не хочешь думать. Ты пребываешь в состоянии томительного полусна, и с каждой секундой желание проснуться становится всё слабее и слабее. Огонёк энергии кажется сначала светом в конце тоннеля, потом свечкой, потом – недостижимой звёздочкой. Где-то решают вопросы, что-то придумывают, выкручиваются, изобретают, то есть живут как все, творят повседневность в постоянном движении, а ты дремлешь, спелёнутый коконом вакуума. Тебе лень. Тебе проще, когда другие.
Некоторым вначале неуютно, но потом привыкают. Все привыкают, потому что так – легче. Вакуум в голове – прекрасное средство от раздражителей, от неприятностей, от необходимости что-то делать и за что-то отвечать. Вакуум умиротворяет, дарит тишину и снаружи, и внутри. Благословенную тишину…
О которой я могу только мечтать.
Потому что в моей голове постоянно щёлкают переключатели и скрипят шестерёнки, гудят сервоприводы и монотонно ходят шатуны… Механика моей машинерии не останавливается ни на мгновение, а в жару или минуты «выноса» она лишь разбегается, стараясь поскорее преодолеть опасное время, способное её остановить…
Потрескивание микропроцессоров, образующих главный вычислительный центр, становится нервным…
Иногда возникает характерное постукивание, но редко – для этого нужно, чтобы стало совсем жарко и в прямом, и в переносном смысле. Впрочем…
Преимущество искусственных мозгов заключается в том, что в случае перегрева автоматически срабатывает охлаждающий контур. Недостаток – вакуум неспособен заполнить мою черепушку.
Мне не грозит опасность поплыть по течению, отрешившись от мира беззаботной тишиной расплавленных мозгов. Я не дебилизируюсь. Я всегда сосредоточен. Я хладнокровно фиксирую происходящее и хладнокровно на него реагирую. Адекватно, прагматично, предельно рационально.
Я свободен от эмоций. Я свободен в выборе действий. Я полностью автономен, но иногда скучаю по временам, когда жара, духота или вынос мозга наполняли мою голову ватой.
Я скучаю по временам, когда умел тупить.
Когда был человеком».
(Аудиофайл 2980–23468–098628
статус: несущественный
стереть: да/нет)
Первые после Времени Света недели Зандр поражал яростной, едва ли не ежечасной сменой декораций, демонстрируя в калейдоскопическом режиме все феномены, что ожидали выживших в будущем. «Бешеные ливни», до краёв
А ещё через год на изнасилованной планете началось изменение времён года. Пока достаточно условное, как шутили обитатели Зандра – в тестовом режиме, но, как говорится, лиха беда начало.
Основное время – девять месяцев – по-прежнему занимало лето, а на три оставшихся приходилось всё остальное: весна, зима и осень. Получились они маленькими, но яростными и ярко выраженными. И ещё получились злыми, но каждое по-своему.
Осень Зандра – это Сезон Кислотной Дряни, когда с неба льётся запредельное дерьмо, в составе которого не способны разобраться даже лучшие химики. Лучшие из оставшихся, разумеется, из тех, кто ухитрился пережить Время Света и все последующие испытания. Сначала, конечно, пытались разобраться, анализировали, прикидывали, а потом плюнули и покорно принимали ту мерзость, которой Земля расплачивалась с человечеством. Потому что – куда деваться?
С годами агрессивность Кислотной Дряни падала, и теперь нужно было крепко постараться, чтобы получить ожог, просто выставив руку под дождь, но правила пока соблюдались неукоснительно: начался Сезон – натягивай защиту не ниже АВ+, и люди, которые встретились в небольшой пещере, в трёх километрах к юго-юго-западу от Перевальника, были облачены не в обычную «сбрую» обитателей Зандра, а в защищённую, без прорех и открытых участков.
Первый, тот, что пониже, смог позволить себе лишь дешёвое снаряжение, сделанное умельцами Зандра из того, что оказалось под руками, в основном из грубой, но надёжной прорезиненной ткани. И вооружён был соответственно – простым гладкоствольным дробовиком, выглядевшим так, словно ему пришлось обойти весь Зандр по кругу. Второй – плотный, высокий, плечистый – прибыл на встречу в поношенном, но крепком комбинезоне «Пластун», предназначенном для военных разведчиков и сделанном ещё до Времени Света. «Пластун» обеспечивал защиту уровня АА, и надёжнее его от феноменов Зандра защищал только «Вакуум», который встречался так же редко, как источники чистой воды, открытые взгляду и свету. Что же касается оружия, то помимо нескольких ножей, гранат и кобуры с пистолетом плотный оказался владельцем мощного ТС19, на который щуплый поглядывал с большой опаской.
Собеседники расположились довольно далеко от входа в пещеру, шагах в десяти, куда не залетала даже водяная пыль, однако маски не снимали, не показывали друг другу лица. И это обстоятельство щуплого успокаивало. Несмотря на грозный ТС19.
– Честно говоря, не думал, что увижу вас… э-э… вас…
Щуплый знал сетевой ник собеседника, спокойно использовал его при виртуальном общении, но, столкнувшись с высоким лицом к лицу, растерялся. Потому что ник абсолютно не соответствовал суровому облику.
– Нянька, – спокойно закончил за щуплого плечистый. Возможно, он улыбнулся под маской. – Не стесняйся называть меня так, я сам выбрал себе псевдоним.
– Спасибо.
– Не за что.
Щуплый перевёл дух, нервно прикоснулся к висящему на плече дробовику – ствол строго вниз, Нянька сказал, что, если оружие поднимется хотя бы на сантиметр, он откроет огонь, – и откашлялся.
– Я ведь послание отправил больше наугад. Не верил, что вы существуете.
– Но тебе хотелось, чтобы я существовал.