Няня для дочки чемпиона
Шрифт:
— Платье, футболку, джинсы и… белье, — уточняю я, смотря на него с вызовом.
— Многовато как-то, — язвит он, усмехаясь. — Не стоило скромничать, это был подарок от чистого сердца, отрабатывать ничего не пришлось бы.
Вновь эти его шуточки и намеки, от которых гадко становится.
— Мне казалось мы уже выяснили все по этому поводу, — не могу удержать злость в себе.
— Не кусайся, детка. Быть милашкой тебе больше идет, — откровенно надо мной насмехается он.
К счастью, в этот момент к нам подходит официант и мы с Русланом вновь погружаемся в молчание. Неспешно едим, рассматривая немногочисленных людей.
А потом Руслану приходит сообщение и он, словно ждал именно этого сигнала, резко засобирался.
— Идем, итак засиделись, — он бросил на столик несколько купюр, перехватил у меня пакет с покупками.
Я засеменила следом.
Руслан куда-то спешил. Если сюда мы добирались несмешным шагом, то обратно практически летели.
— Что-то случилось? — его нервозность передалась и мне. — Ярослав не справляется с Кирой?
— Да, — небрежное и короткое.
Возвращаясь в номер, я ожидала что нас встретит громкий детский плач, но в номере было тихо. Ярослав читал журнал, сидя в кресле, малышки в гостиной не было.
Я сразу же направилась в комнату, которую мы с ней занимали.
Кира мило посапывала с соской во рту. Какие же эти младенцы милые. Можно вот так часами стоять и наблюдать за спящей малышкой.
Убедившись что с ней все в порядке, я несмело выхожу к мужчинам. При моем появлении они резко замолкают, бросая на меня опасливые взгляды. И я понимаю что сейчас речь шла о том, что мне не положено знать.
— Хотела уточнить во сколько вы кормили Киру, Ярослав.
Мое официальное обращение его явно забавляет.
— Полчаса назад. Не беспокойся, у меня сыну восемь месяцев и я кое-что смыслю в этих делах.
— О, радует что здесь есть хотя бы один опытный человек, — возвращаю ему улыбку. — Ладно, я тогда пойду.
Пока Кира спит, я распаковываю одежду, примеряю, верчусь перед зеркалом. Все село отлично. Но стоит вспомнить сколько денег было на них потрачено, становится нехорошо.
Это белое платье даже одеть страшно. Вдруг испачкаю?
Остаток дня проходит спокойно, а вот ночью я в полной мере начинаю понимать как это сложно быть матерью.
Кира плакала, не переставая. Ничего не помогало. Ни песенки, ни соска, ни мои уговоры. Я качала ее на руках, но успокоить не получалось.
— Ну же, тише, маленькая, — прошу ее уже сквозь свои слезы. Качаюсь губами крошечного лобика и застываю. У малышки, кажется, температура. Только этого не хватало!
Я делаю несколько торопливых шагов к двери с ребенком на руках, как дверь распахивается и на пороге появляется недовольный и взъерошенный Руслан.
Он прищуривается, рассматривая меня. Он в одних боксерах, что меня безумно смущает. На его ребрах алеют синяки, я отвожу взгляд, открываю рот чтобы сообщить о температуре его дочери, но он меня опережает:
— Что происходит? Почему она плачет и почему ты до сих пор ее не успокоила? — его вопросы звучат с претензией.
Я резко вскидываю подбородок. От плача Киры уши закладывает. Но это ничто по сравнению с волнением, что испытываю сейчас за нее.
— Она… — я сглатываю слюну, — у Киры температура. Я не знаю что делать, Руслан. Я ведь не медработник. Ее нужно показать педиатру. Вызови скорую, или такси, я не знаю как это здесь работает.
— Температура? — в его взгляде прослеживается тревога.
— Да, — покачиваю на руках малышку. Она так надрывается. Мне ее жаль до невозможности. Сама с трудом держусь, чтобы не зареветь. — Нам наверное стоит взять документы, страховку и поехать в клинику. Вдруг что-то серьезное, Руслан?
Алмазов запускает пятерню в волосы, сжимает челюсти. Ощущение, словно внутри него в этот момент происходит борьба. Но у меня нет времени анализировать это, у меня на руках младенец с температурой и я понятия не имею что делать в таких случаях.
— Я соберу пока что вещи, подержи ее, пожалуйста, — протягиваю ему дочь.
Но вместо того чтобы взять ее на руки он вдруг заявляет:
— Мы не можем поехать в клинику или показать ее врачу.
— Что? — смотрю на него с недоумением. — Почему?
— Потому что у меня нет документов, — мрачно выдает он и я понимаю что мои опасения были не напрасны.
— Ты украл ребенка, да? О, господи! И я тебе в этом помогаю. Нас посадят. Я слышала в Штатах ужасные законы. Все строго. Сколько за пособничество в похищении ребенка дают? Лет десять? — смотрю на него с паникой в глаза. Внутри все дрожит от страха.
Ну, зачем я согласилась? Он бы не смог вечность держать меня взаперти. Да лучше бы обратно вернул в то казино!
— Успокойся, Вика, — встряхивает меня, — Киру никто не крал. Она возможно и в самом деле моя дочь.
— Возможно? — мои брови взлетают вверх, кроха, кажется, немного успокоилась даже после такого поворота событий.
— Завтра будем знать на сто процентов. Но если ты проговоришься, — он наступает на меня, я делаю шаг назад, — то я тебя засужу за разглашения конфиденциальной информации.
— Да больно мне надо посвящать всех вокруг о личных делах Алмазова! — зло цежу я, так как его угрозы откровенно бесят уже. — Меня больше интересует здоровье твоей вероятной дочери. В отличие от тебя!
Мы застываем друг напротив друга. За моей спиной стена. Отступать некуда.
— Что делать? — спрашиваю уже тихо, отвожу от него взгляда.
— Попробую найти врача, который умеет держать язык за зубами и не начнет задавать не нужных вопросов.
Глава 10. Руслан