Няня и Зверь
Шрифт:
— Что ты имеешь в виду?
— Я имею в виду, что сбежала бы, если бы мой уход был единственным вариантом. Тогда, что бы ни случилось, я никогда бы не пожалела о своем выборе.
А когда я заснула, слова Шарлотты эхом отдавались у меня в ушах, но я знала, что я — не Шарлотта. Я не могла устраивать такие игры со своим сердцем. Выжидать, пока не останется другого выхода, кроме как сбежать? На следующее утро я вошла в комнату Юлии, усадила ее на кровать, а сама села на пол перед ней, чтобы видеть ее глаза.
Ее улыбка была такой милой и такой доверчивой,
— Послушай, милая, мне так нравилось быть твоей няней. Ты даже не представляешь, как сильно нравилось. Ты такая красивая, удивительная девочка, но мне нужно будет уйти.
Ее улыбка тут же испарилась. Она с отчаяньем огляделась в поисках блокнота и ручки.
Как только я увидела, что из ее глаз потекли слезы, я отвернулась, скрыв свои эмоции. Я быстро вытерла глаза и повернулась к ней назад, она почти неразборчиво что-то царапала в блокноте.
Почему?
Как мне объяснить свои чувства этой маленькой девочке?
Из-за дяди Юрия?
Мое сердце бешено колотилось в груди. Я отрицательно покачала головой.
— Нет, конечно, нет. Твой дядя был очень добр ко мне. — Я вздохнула. Она не могла понять, что я не могу пойти против единственного человека, которого поклялась защищать любой ценой — себя, вернее свое сердце. Все, что я ей скажу будет звучать так, как сейчас, эгоистично и без особой заботы о ней.
— Я найду тебе другую няню, — в отчаянии пообещала я. — Гораздо лучше меня. Ты полюбишь ее я обещаю…
Тогда она вскрикнула от ярости и боли. Когда я попыталась притянуть ее к себе, она не позволила мне даже прикоснуться к ней, я сидела на полу перед ее кроватью, не зная, что делать. Я была в неописуемом ужасе от того, что причиняю ей такую боль. Я жалела, что сказала ей. Мне следовало подождать, пока мы не вернемся в Лондон.
Она, не переставая плакала, и, в конце концов, я поднялась на ноги. Возможно, если я уйду, она хоть немного успокоится. Мне было больно с ней расставаться, но я не знала, что мне еще сделать. Как только я подошла к двери, впервые с тех пор, как переступила порог дома, я услышала ее голос.
— Эйприл! — воскликнула она. — Эйприл!
Я застыла на месте. Поначалу мне показалось, что я ослышалась, поэтому резко обернулась, встретившись с ней взглядом.
Ее лицо было мокрым от слез.
— Не уходи, пожалуйста. Я боюсь.
Мои колени чуть не подогнулись. Каким-то образом я все же на полусогнутых ногах подошла к ней. Опустилась рядом на кровать и притянула ее к себе.
— Юлия, ты можешь говорить, — только и смогла я вымолвить.
— Я всегда могла говорить, — сказала она.
Я вытерла слезы у нее с лица.
— Почему ты молчала?
— Он убил моих родителей, — сказала она, едва переводя дыхание, слезы опять потоком потекли по ее лицу.
— Что ты имеешь в виду?
—
Я затаила дыхание, почти боясь спросить.
— Какой дядя?
— Дядя Юрий, — ответила она.
Я ахнула, и мое сердце ухнуло вниз.
44
Эйприл
Я не оставила ребенка во Франции, а вернулась вместе с ней в Лондон, находясь в состоянии опустошенного шока. Я не хотела и не могла в это поверить. Не могла. Я открыла ему свое сердце. Я ему доверяла. Он рассказал мне о своей матери. Этого просто не могло быть.
Тысячи мыслей и вариантов прокручивались у меня в голове, но все они зависали в пустоте, потому что я не могла принять то, что мне сказал ребенок. А что, если Юлия ошибалась? Юрий был опасным человеком в гораздо большей степени, чем мне хотелось бы думать, но я никак не могла смириться с тем, что человек, в которого я влюбилась, мог быть настолько бессердечен, что хладнокровно убил своего брата и невестку.
Но я не могла отрицать также и того факта, что Юлия, узнав обо всем этом, что стало для нее настолько жестоким и разрушительным, перестала говорить от ужаса и шока почти на полгода.
Я спросила ее, может она ошибается, но она сказала, что может все доказать, мне следует пригласить к ним домой ее дедушку Ивана. Ради Юлии мы нашли его номер телефона, я позвонила ему, попросив приехать к нам домой. Я сидела на полу в углу комнаты и наблюдала, как он входит в гостиную.
Тут же Юлия бросилась в его объятия.
Я не отрывала глаз от Ивана, присевшего на край дивана.
— Неужели это правда? — Спросила я его.
Он серьезно кивнул в ответ, я уставилась в пол, мысли крутились, а сердце замерло.
— Это случилось в доме родителей Юлии в Суррее. Отец Юлии и Юрий жестко поссорились у него в кабинете. Настолько сильно, что мать Юлии вошла к ним с пистолетом и вынудила Юрия убраться из их дома. Видео с камер наблюдения показало, что Юрий вернулся и застрелил их обоих.
Мой мозг готов был взорваться, но я заставила себя сохранять спокойствие.
— Видео?
— Так Юлия и узнала. Один из моих людей находился среди охраны Юрия, поэтому, увидев видео с камер, он записал его на свой телефон и отправил его мне в кармашке одного из плюшевых медведей Юлии. Мы не успели его вытащить, как Юлия достала телефон и все увидела сама. Когда я пришел к Юрию навстречу, то застал ее одну и все выяснил, что произошло.
Я посмотрела на Юлию.
— Она всего лишь ребенок. Как она могла продержаться так долго, не говоря ни слова?
— Это меня тоже поразило. Должно быть жуткий стресс. Я собираю доказательства, чтобы привлечь Юрия, поэтому она согласилась ждать, и замолчала, боясь нечаянно проговориться. Я весьма удивлен, что она заговорила сейчас. Похоже, она тебе очень доверяет.
Мне стало холодно, я обхватила себя руками.
— А почему вы решили собирать новые улики? Разве видео недостаточно?