Няня по принуждению

Шварц Анна

И стоит мне снять колпачок с бордового тюбика, как дверь туалета тихо открывается, и я вздрагиваю, обернувшись.

“Господи Иисусе” — проносится в голове, но застываю я молча, с открытым ртом. Вова, с видом зашуганного хомяка, смотрит на меня исподлобья и мелкими шажками крадется вдоль стены ко мне.

Я не отличаюсь острым, живым умом и изворотливостью. Но в эту секунду мой мозг находит единственное верное решение для такой ситуации.

— Это женский туалет, — произношу я холодно, и повышаю голос, глядя на бывшего мужа так, будто вижу

его впервые в жизни, — выйдите вон!

— Рит, Рит…. — Володя поднимает руки на уровень груди, пытаясь меня успокоить, — ты чего? Я просто узнать, как ты. Не бойся, я к туалету прошел через их кухню. Этот урод и его охрана меня не спалили.

Ну как так?! Амир, ты странный, ей-богу! Знаешь ведь, что уже раз меня похитили, неужели нельзя было предусмотреть и такое? Послать за мной охрану, в конце концов?

Я могла бы, конечно, не играть перед Вовой роль. Он единственный знает, что случилось в ту ночь.

Но я прекрасно понимаю, что этот трус мне не поможет, а вот я могу потом огрести проблем из-за нашей болтовни. Зачем он пришел? Даже не представляю. Трясется, жмется к стене и поглядывает в сторону коридора. На секунду в груди вспыхивает темное чувство, которое я до этого не испытывала. Презрение.

За что я его презираю? За то, что он трус и предал меня, или за то, что он так сильно боится Амира? Вообще не по-мужски. Мужчина так не должен трястись перед другим.

— Вы что, не слышали?! — еще раз повторяю я, и злые нотки явно проскальзывают в моем голосе, — вон отсюда! Или я сейчас позову мужа!

— Ритуль, ну ты чего? — этот идиот тянет ко мне руку, — тут никого, кроме нас нет. Я… — он замолкает, прислушиваясь, и я испуганно замираю, услышав шаги. В следующую секунду Вова пытается метнуться обратно в коридор, но дверь неожиданно кто-то толкает так, что она распахивается. Я вскрикиваю. Потому что бывший муж налетает прямо на руку Амира, и тот с силой отталкивает его в стену.

— Ты что тут, тварь, делаешь? — рычит он. Вова что-то бормочет, стекая по стене. Амир одной рукой хватает его за грудки, и вздергивает вверх. Мне кажется, я даже слышу треск одежды.

У меня не остается внятных слов. Только междометия, и я сдавленно охаю. Он его сейчас убьет. Черт, я смотрю, как черная ткань водолазки натягивается на мышцах Амира, когда тот поднимает этого придурка, и понимаю, что Вове конец.

— Ты ее трогал?

— Что? — выдавливает Володя, часто моргая. Кажется, он в ступоре от испуга. Я бы вообще лужу сделала, если б Амир так смотрел на меня.

— Трогал ее, спрашиваю? Руки тянул? Что тебе сломать? — допытывается Амир. Потом переводит взгляд на меня, и я выпрямляю спину, заканчивая нервно теребить тюбик с помадой, — что ему сломать?

— Да руки хватит, — вырывается у меня, и Вова что-то невнятно сипит.

Меня это даже не трогает. Наверное, с кем поведешься — от того и наберешься, а последние дни я провела с Амиром. Но после всех потрясений, после предательства, я даже не стану просить или умолять

за бывшего мужа. По его вине я б могла бы давно умереть. Если бы этот трус не испугался и пошел в полицию, или спрятал бы меня, когда я пришла к нему… все могло бы быть иначе.

— Не надо, не надо, я перепутал…

— Но вообще он меня не успел потрогать, — пожимаю я плечами, чтобы очистить совесть. Надеюсь, теперь я отомщена, и Володя уйдет хоть и с целой рукой, но будет спать, писаясь ночью в постель от кошмаров.

— Повезло, — констатирует Амир, и, развернувшись, вышвыривает Володю в коридор. Кажется, там его ловит охрана, — на улицу его отведите.

Амиру что-то отвечают, и он, кивнув, закрывает дверь. Разворачивается ко мне и с усмешкой обводит взглядом с головы до ног. Внимательно рассматривает мое лицо, и уголки губ еще больше кривятся.

— Ты сегодня странная, — хмыкает он, — даже не умоляешь, чтобы я его отпустил. Руку сломать предлагаешь. Понравилась новая жизнь?

О, Боже. Я закатываю глаза, не выдержав. И где его благодарность, похвала? “Молодец, хорошо вжилась в роль”? Умеет он все испоганить.

— Этот человек продал меня тебе, — произношу я, — я его презираю. И не стану за него умолять, унижаясь.

— Хочешь, закопаю его где-нибудь, — оскаливается в веселой улыбке Амир, медленно приближаясь ко мне, — или забетонирую. Сделаю тебе подарок.

У меня вырывается тихое “кхм”. Он серьезно или так шутит? Господи.

— Я обойдусь без таких подарков. Спасибо, — произношу я, и, чтобы скрыть шок, отворачиваюсь к зеркалу. Губы ведь еще недокрашены.

В отражении я вижу, как Амир подходит ко мне со спины. Ставит руки по бокам от меня, опираясь на раковину и смотрит на меня в зеркале.

Я замираю. Между нами просто невероятный контраст. Я выгляжу рядом с ним едва ли не в два раза меньше. Невысокая девчонка и огромный зверь за ее спиной. Красавица и Чудовище.

В мыслях кто-то нервно смеется. Да я вообще нервничаю. Амира я чувствую всей спиной, весь рельеф мышц на животе и груди, но его это абсолютно не напрягает — он не отодвигается ни на миллиметр.

— Без краски на лице выглядишь лучше, — произносит он, а я растерянно моргаю.

— Бледной молью выгляжу лучше?

— Нет. Натуральной.

Нет, я не могу красить губы, когда он торчит вот так за спиной. Не могу открывать широко рот и водить по губам помадой. Кажется, это будет слишком уж вызывающе.

Поэтому я закрываю колпачком помаду и кидаю ее в косметичку. Складываю остальную косметику, чувствуя, как подрагивают от напряжения руки, и как горит спина от близости этой горы тестостерона за мной. Закрываю на косметичке молнию, и поворачиваюсь к Амиру, попой вжимаясь в раковину, только бы хоть немного увеличить между нами расстояние.

Наверное, Амир, как и все мужчины, соврал насчет “без косметики выглядишь лучше”. Потому что сейчас в его взгляде я замечаю откровенный интерес.

— Может, домой? — вырывается у меня, и я нервно улыбаюсь.