Няня
Шрифт:
– Ужасно, что приходится такое слышать от родной дочери… – бормочет она, выходя из комнаты.
– Ты расстроила бабушку, – замечает Руби.
– Она слишком остро на все реагирует. Я пошутила, а бабушка поняла эту шутку по-своему.
А ведь действительно – странная реакция. У меня бегут мурашки по коже. Мне становится все более и более любопытно.
Однажды утром мать появляется в столовой и заявляет, что отныне ее распорядок меняется, и Антеа просто теряет дар речи. С того дня мать завтракает в нашей компании, хотя раньше
– Пятнадцать лет подряд я приходила по утрам в ее комнату, – бормочет Антеа, складывая в мойку грязную посуду. – Приносила еду, включала электрический камин, леди Холт завтракала. Одевалась потом, когда спальня прогреется. Все это время я прекрасно знала, где она и чем занимается. Самое главное, что по утрам она мне не мешала.
Интересно, размышляю я. Вероятно, Антеа считает, что и мы с Руби ей мешаем?
Сегодня мать пригласила на ланч одну семейную пару. Готовясь к приему, показывает внучке, как правильно накрывать на стол.
– Это очень важно, – настаивает она.
Я сижу на подоконнике, продевая льняные салфетки в серебряные кольца.
– Снова приходили детективы, – вздыхает мать.
– Неужели? И когда же?
– Вчера.
– Ты мне ничего не говорила…
– Ну, ничего существенного они не сказали.
– Сомневаюсь. Зачем бы им проделывать такой путь?
– Так, расспрашивали о давнем несчастном случае на охоте.
– Это было еще при мне?
– Да, но ты тогда была совсем маленькая, так что могла об этом происшествии и не знать.
– Не хочешь рассказать сейчас, раз уж полиция заинтересовалась?
– Заинтересовалась, не заинтересовалась – какая разница? Так или иначе, похоже, детективы вознамерились копать под меня. Похоже, я чем-то обидела констебля Уилтона… Руби, дорогая, ты отлично потрудилась. Не возражаешь подняться ко мне? Выберем, что бабушке надеть на ланч.
– Об останках больше ничего не говорили?
– Нет, ничего.
– Можно я на ланч нанесу макияж? – подает голос Руби.
– Ни в коем случае! Ты еще слишком мала, – возмущаюсь я.
Дочь набирает воздух для ответа, однако мать быстро ее перебивает:
– Пойдем, милая.
Они выходят из столовой, держась за руки, а я проверяю электронную почту. В ящике лежат два отказа на мое резюме.
За холодными закусками мать с гостями ядовито перемывают косточки общим знакомым. Я не знакома ни с хирургом Рори, ни с его худой как щепка женой Джулией. Знаю лишь, что в Даунсли они переехали сравнительно недавно и в Лейк-Холл приглашены впервые. Рори перед матерью явно заискивает, а Джулия тем временем, не скрываясь, изучает наш дом.
Помимо семейной пары, на ланч приехала Элизабет. Ее я знаю хорошо. Мать рассказывала, что за прошедшие годы наша гостья добилась серьезного успеха как художник. Ее картины даже представлены в престижной лондонской галерее. Потрясающие новости! Помню, как в моем детстве Элизабет делала небольшие зарисовки с наших домашних животных, однако тогда рисование было для нее всего лишь хобби.
Элизабет – пышная дама, и все же бюстгальтер под мешковатый сарафан не надевает. Взъерошенные волосы собраны в колючий пучок на макушке, руки измазаны краской. Прическу она пыталась наладить заколками, однако те торчат во все стороны. По внешнему виду художницы не скажешь, что она может считаться подходящей подругой для моей чопорной матери, и все же они уже много лет очень близки.
– Вирджиния, хотите, порежу мясо? – предлагает Рори.
Антеа приготовила еду, но подаем мы на стол сами, поскольку экономка отлучилась – ей еще надо покормить своих домашних.
– О, дорогой, это было бы чудесно. Обычно такими делами занимался Александер, а я даже не знаю, с какого края подступить.
Мать, поблескивая кольцами, пожимает Рори руку, и жена хирурга поправляет бровь кончиком пальца. Со способностью матери доминировать над другими женщинами ничто не сравнится. Впрочем, Джулии беспокоиться не о чем. Мать в жизни не стала бы связываться с ее мужем, да и мясо резать она прекрасно умеет. В глубине одного из кухонных ящиков лежит набор ножей «Сабатье», который ей вручили по окончании курсов кулинарного мастерства от «Гордон блю». Мать посещала их еще до замужества.
– Хочешь брюссельской капусты, Руби? – спрашивает она.
– Нет, спасибо. Эта гадость на вкус – как яйца дьявола, – цитирует Криса дочь, и я подавляю смешок.
Рори хмурится, Джулия бросает на Руби ошеломленный взгляд, а мать с Элизабет хрюкают от смеха.
– Ну и живчик у тебя тут поселился, Вирджиния, – веселится Элизабет.
– Милый ребенок, правда? – воркует мать.
Собственная дочь у нее милым ребенком не считалась никогда. Вздумай я выдать что-нибудь в этаком духе, мне немедленно сделали бы замечание.
– Я слышала, ты ищешь работу, Джослин? – интересуется Элизабет.
– Да, но, скорее всего, не раньше сентября, когда у Руби наладятся дела.
Хотела сказать «в школе», однако смолчала: дочь еще не оправилась от первого катастрофического визита. Не стоит ей лишний раз напоминать.
– Какие-то ответы тебе поступают? – спрашивает мать.
– Отказы. Говорят – не та квалификация.
– Тебе надо быть детективом, мам, – встревает Руби. – Ты вполне можешь разгадать тайну черепа. Ну, или спиртом на худой конец. Кстати, у нас есть доска для спиритических сеансов, можно вызвать дух утопленника!
– Ты хотела сказать – спиритом? Нет уж, спасибо. Мне это не по душе.
– В гольф-клубе ходят слухи о вашей находке, – перебивает Рори. – Таинственная история! Расскажите нам подробнее, Вирджиния.
– Рассказывать-то особо нечего. По-моему, полиция придает этому случаю слишком большое значение. Похоже, у них других дел нет. Ни минуты не сомневаюсь – череп средневековый, – покраснев, резко говорит мать, и после ее слов наступает неловкое молчание.
– Мне кажется, Лейк-Холл полон исторических загадок, – подает голос Джулия. – Замечательное место, национальная сокровищница! Представляете, что видели эти стены? Об этом можно написать целую книгу. А может, она уже существует?