Ныряющие в темноту
Шрифт:
Нэгл назначил следующий рейс к «U-Who» на 9 июня 1992 года. Доктор Коль насмотрелся на затонувшие немецкие подлодки на всю оставшуюся жизнь, поэтому его заменили два ныряльщика, непохожие ни на одного из тех, кого до сих пор знали Чаттертон и Колер.
Крис Руз, тридцати девяти лет, и Крисси Руз, двадцати двух лет, были отцом и сыном, однако благодаря идентичному жилистому телосложению и похожим средиземноморским чертам лица их считали братьями. Когда они улыбались, их можно было принять за близнецов: их глаза бегали, как лепреконы, под темными сводами бровей, обещая веселые проделки. Улыбались они часто, но спорили еще чаще.
Рузы пререкались постоянно, обмениваясь оскорблениями, нелестными эпитетами и колкостями по малейшему поводу, а чаще и вовсе без повода.
— Лучшее воспоминание о тебе — это пятно, которое я оставил на матрасе, — говорил Крис на борту судна в присутствии всех ныряльщиков.
— Ты старый ловелас, тебе со мной не равняться, — отвечал Крисси.
— Тебе повезло, что ты унаследовал мою внешность, иначе женщины на тебя не смотрели бы.
— А тебе повезло всего лишь с мамой, старая клизма, — парировал Крисси.
И так без конца. Рузы получили кличку Драчуны. Некоторых ныряльщиков шокировало то, как они общались между собой, но больше забавляло. Чаттертон и Колер наблюдали за всем этим с изумлением.
Но Рузы были, тем не менее, великолепными ныряльщиками. Они совершенствовали свое мастерство, начав с погружений в гроты — вид подводного плавания, известный своей тщательной подготовкой. Спелеологи зачастую избегали погружений к затонувшим кораблям из-за непредсказуемости и суровых условий, но Рузов притягивали места кораблекрушений благодаря нераскрытой истории и трофеям, которые можно было поднять. Спелеологи, которые решались нырять к затонувшим судам, делали это нечасто, с предельной осторожностью, отказываясь отойти хоть на йоту от своих непреложных правил и методов. Но это не относилось к Рузам. Они постоянно получали новые навыки и горели желанием их применить. Как и многие спелеологи, они имели опыт технологичного погружения и дыхания тримиксом и с готовностью обсуждали теорию и практику.
Когда Рузы ныряли, было сразу видно, что они одной крови. Они ныряли, как единая команда, и у них развилось некое шестое чувство, что-то вроде предвидения, которое приобретают люди после долгой совместной жизни. Под водой они были абсолютно преданы друг другу, всегда готовы пожертвовать своими интересами. Эта преданность (собственно, любовь) делали Рузов, пожалуй, самой сильной командой ныряльщиков.
Когда Нэгл пригласил Рузов присоединиться к экспедиции к «U-Who», Крисси поклялся, что именно он раскроет тайну. Он сказал Чаттертону, что, определив принадлежность затонувшей подлодки, он обессмертит имя Рузов, откроет новую страницу в мировой истории. На этот раз отец не стал его задирать.
«Это талантливые и опытные ныряльщики. У них вполне может получиться, — сказал Чаттертон Колеру. — Они могут стать теми, кому улыбнется удача».
Погода во время июньского похода была далеко не такая идеальная, как в мае, но ныряльщики не стали менять планы. Решили, что Чаттертон обследует носовые торпедные аппараты в поисках бирок с номером, Колер будет искать предметы, которые помогут в деле идентификации субмарины, Кроуэлл измерит длину затонувшей лодки, а Юрга определит, было ли на «U-Who» палубное орудие. Что касается Рузов, то они должны проникнуть внутрь и начать изучение субмарины.
Как и прежде, Чаттертон и Колер нырнули вместе и закрепили якорь. На этот раз Колер поплыл вперед с Чаттертоном, пытаясь отыскать глазами места, где команда хранила записи и личные вещи. Чаттертон проплыл сквозь носовую часть субмарины к торпедному отсеку, затем к задвижкам торпедных аппаратов. Он взял нож и начал счищать наслоения на задвижке. От нее отпали белые хлопья, открывая четкие очертания. Но никакой бирки не было. Ржавчина так разъела металл, что сохранилась только вмятина от бирки. Чаттертон упал духом. Он осмотрел остальные три задвижки торпедных аппаратов. Та же история. Полвека воздействия соленой воды и штормов поглотили разгадку. Когда Чаттертон разворачивался, чтобы плыть обратно и завершить погружение, он был разочарован: он был уверен, что бирки существуют, и разработал хорошо обоснованный план их подъема.
Колер, который следовал за Чаттертоном, оказался более удачливым. Находясь в жилом отсеке унтер-офицеров, он обнаружил кладовочку с ботинками и тапками, все еще в стройном порядке (левый-правый, левый-правый), так, как их оставила команда. Он взял один ботинок, надеясь на то, что подводник написал внутри свое имя. «Не похоже, чтобы вы, парни, это надевали, так что я возьму один», — объяснял он человеческим останкам, которые заполняли весь отсек вокруг него.
Затем Колер переместился к боевой рубке, которая лежала, отколовшись, на песке рядом с подлодкой. Внутри он нашел сидение, похожее на велосипедное. Он сразу же догадался, что это стул, на котором сидел командир лодки, управляя перископом. «Здесь, наверное, и погиб командир, — сказал Колер сам себе. — Если эта лодка вела бой, когда ее потопили, именно здесь должен был сидеть этот парень». На стуле, однако, не было никаких пометок, поэтому Колер не стал его брать. Он встретился с Чаттертоном возле якорного каната. Оба покачали головой. Никто из них не раскрыл тайну.
Когда Чаттертон и Колер проходили декомпрессию, Кроуэлл и Юрга приступили к выполнению своих заданий. Чтобы измерить длину лодки, Кроуэлл закрепил один конец судовой инспекторской рулетки на носу подлодки, затем поплыл к корме, отматывая ленту с катушки. Перед тем как начать погружение, он сделал засечку на отметке 250 футов — типовой длине субмарины типа IX. Если бы подлодка оказалась длиннее, это было бы неоспоримым свидетельством того, что затонувшая подлодка — «U-851», редкий тип подводного крейсера IXD, которым командовал Вайнгертнер, взбунтовавшийся соратник Мертена.
Кроуэлл медленно отматывал ленту рулетки, продолжая двигаться над палубой затонувшей субмарины. Лента свободно скользила с катушки. Когда он добрался почти до самой кормы подлодки, катушка дернулась. Кроуэлл посмотрел вниз. На ленте появилась его засечка. Затонувшая лодка имела длину примерно 250 футов. Подводные крейсеры имели длину 287 футов, значит, это не «U-851».
Когда Кроуэлл готовился к подъему, Юрга обосновался прямо перед поврежденным центральным постом. Он тщательно изучил схемы подлодок типа IX и точно знал, где искать лафет палубного орудия — явный признак «U-158», субмарины, которой командовал бесстрашный Эрвин Ростин. Юрга на четвереньках передвигался по палубе затонувшей лодки, представляя в уме чертежи, которые он тщательно изучал в межсезонье. Он обследовал соответствующую зону. Факт налицо: субмарина не имела палубного орудия. Это не могла быть «U-158». Итак, две основные версии ныряльщиков не подтвердились.
На борту судна все выглядели совершенно потерянными. Никто из них не мог выдвинуть ни одной жизнеспособной конкурирующей версии, равнозначной тем двум, которые были только что похоронены. Ныряльщики нехотя осмотрели ботинок, который поднял на поверхность Колер. Как и все в этот день, это не дало никакой информации. Вскоре на поверхности появились Рузы, но они тоже не нашли ничего существенного. Чаттертон и Колер нырнули еще раз, но, к сожалению, снова безрезультатно. Когда судно шло обратно в Брилль, ныряльщики поняли, что летний сезон для них закончился: это означало, что Нэгл начнет водить судно к «Андреа Дориа», чтобы заработать денег. Никто из них не знал, когда судно снова освободится, чтобы доставить их к «U-Who».