Нью-Йорк 2140
Шрифт:
– Вот и мы так подумали. Поэтому я к вам и пришла. Владе, наш управляющий, сам собирался сообщить, но мне все равно надо было сюда, в участок, представлять клиента, вот я и подала заявление, а потом попросилась к вам на прием.
– Вы сейчас в Мет? – спросила Джен.
– Да.
– Почему бы нам не вернуться вместе? Я как раз собиралась уходить. – Джен повернулась к Олмстиду: – Шон, можешь найти это заявление и попробовать разузнать что-нибудь о тех ребятах?
Сержант кивнул и вперил взгляд в пол, стараясь не выглядеть так, словно ему только что бросили кость. Но готов был вгрызться в нее, едва они уйдут.
Армстронг направилась было к лифтам,
– Не знала я, что отсюда можно дойти до дома крытыми переходами.
– Прямых нет, – пояснила Джен, – но по одному можно пройти отсюда до Белвью [8] , а потом спуститься, перейти поперек и дальше на запад к скайлайну [9] 23-й. Времени займет приблизительно тридцать четыре минуты. На вапо [10] было бы в лучшем случае двадцать минут, не в лучшем – тридцать. Так что я стараюсь ходить побольше. И по пути как раз можно поговорить.
8
Госпитальный центр на Первой авеню.
9
Панорама города на фоне неба.
10
Вапоретто, маршрутный теплоход.
Армстронг кивнула, хоть и не была полностью согласна, и сдвинула сумку ближе к шее. У нее побаливало правое бедро. Джен попыталась вспомнить что-нибудь из тех частых рассылок, что приходили ей от правления Мета. Но безуспешно. Тем не менее она точно знала, что эта женщина была председателем кооператива уже тогда, когда Джен переехала в Мет, чтобы ухаживать за матерью. То есть пробыла на своем посту как минимум три-четыре срока, а на такое не многие бы подписались. Она поблагодарила Армстронг за ее труд, а потом прямо спросила о причине столь длительной работы председателем:
– Почему так долго?
– Потому что я сумасшедшая, как вы, должно быть, думаете.
– Нет, не думаю.
– Ну, если бы и подумали, то не слишком ошиблись бы. Мне лучше чем-то заниматься, чем бездельничать. Так меньше стресса.
– Стресса по поводу того, как идет управление нашим зданием?
– Да. Там много сложностей, всегда что-нибудь может пойти неправильно.
– Например, если вода поднимется?
– Нет, это как раз более-менее контролируемо, иначе было бы совсем туго. Здесь тоже нужно внимание, но Владе со своими ребятами справляются.
– Похоже, он хорош.
– Он замечательный. Все, что касается самого здания, это еще легко.
– Проблемы, значит, с людьми?
– Как всегда, не так ли?
– В моей работе уж точно.
– И в моей. Здание у меня – это приятная часть. С ним всегда можно что-то поправить.
– А в какой сфере занимаетесь адвокатурой?
– Иммиграция и межприливная зона.
– Работаете на город?
– Да. Точнее, работала. Управление по иммигрантам и беженцам в прошлом году наполовину приватизировали, и меня тоже. Сейчас мы называемся Союзом домовладельцев. Якобы государственно-частное агентство, но на деле и те и другие от нас бегают.
– Всегда этим занимались?
– Когда-то давно я работала в Американском союзе защиты гражданских свобод, но вообще да. В основном на город.
– Значит, защищаете иммигрантов?
– Мы выступаем на стороне иммигрантов, вынужденных переселенцев и всех, кто просит о помощи.
– Много у вас работы, наверное.
Армстронг пожала плечами. Они подошли к лифту в северо-западном
Армстронг ковыляла рядом. Джен уже начала жалеть, что предложила ей прогуляться. С такой скоростью можно было добираться чуть ли не час. Она всячески расспрашивала женщину о здании, чтобы та поменьше обращала внимание на свою боль. Сейчас в Мете проживало около двух тысяч человек, рассказала Армстронг. Около семисот квартир, от одноместных каморок до просторных апартаментов. Жилым здание стало после Второго толчка, в годы «мокрых вложений».
Пока Шарлотт все это описывала, Джен только кивала. Потом сама рассказала Армстронг, что в годы наводнения ее отец и бабушка служили в полиции, а охранять порядок в те времена было непросто.
Наконец они добрались до восточной стороны Мета. Переход с крыши старого почтового отделения примыкал к пятнадцатому этажу их здания. Проходя сквозь тройные двери, Джен кивнула дежурному охраннику, Мануэлю, который говорил что-то в свой браслет, а увидев их, встрепенулся. Джен оглянулась на вид за стеклянными дверьми: при малой воде на уровне канала виднелся круглый слив черно-зеленого цвета. Над ним высились стены ближайшего здания из зеленоватого известняка, гранита или бурого песчаника. Ниже уровня прилива на камень налипли водоросли, выше – плесень и лишайник. Над самой водой – окна за черными решетками, а те, что над ними, – без решеток, и многие были открыты для проветривания. Приятный сентябрьский вечер, ни душный, ни влажный. Недолгие мгновения, когда можно насладиться погодкой.
– Так эти пропавшие парни жили на садовом этаже? – спросила Джен.
– Да. Давайте поднимемся и посмотрим, если хотите.
Они зашли в лифт и поднялись в сады, занимавшие открытую лоджию Мета с тридцать первого по тридцать пятый этаж. Лоджия была заставлена садовыми ящиками и лотками с гидрогелевыми гранулами, на которых выращивали листовую зелень. Летний урожай выглядел готовым к сбору: помидоры, кабачки, бобы, огурцы, перец, кукуруза, зелень и прочее. Джен бывала здесь редко, но поскольку любила иногда готовить, то проводила в садах хотя бы час в месяц, чтобы иметь свою долю. Кориандр уже цвел – раньше положенного времени. Растения росли с разной скоростью, точно как люди.
– Они там жили?
– Да, в юго-восточном углу, рядом с сараем с инструментами.
– И долго?
– Месяца три.
– Ни разу их не видела.
– Говорят, они всех сторонились. Когда они лишились своего предыдущего жилья, Владе установил капсулу, которую парни привезли с собой.
– Понятно.
Капсулы представляли собой жилые камеры, которые легко паковались в чемодан. Их часто устанавливали внутри других зданий. Они не были слишком надежны, зато предоставляли уединение внутри больших помещений.