О богах, шакалах и детях
Шрифт:
— Уже везут, — кивает Экдал.
— Как доехали? — Азамат вставляет ещё одну из недавно выученных фраз. Акцент у него получается кавказский, смешно.
— Отлично! — бодро отвечает Сашка. — Только очень долго. Мы до Гарнета туннелем, но там очередь сутки!
Поняв, что мы куда-то направились, толпа расступается, и в ней становятся видны ещё знакомые лица.
— Ой, Янка! — Сашка кивает в толпу. — Давненько
— Вроде да, — пожимаю плечами. — Пойдём, сам спросишь.
Братец забегает вперёд и прихватывает Янку за плечи.
— Здорово! Ну как тебе Муданг? От Лизы-то я уже наслушался.
— Нормальный Муданг, — отмахивается она. — Заморочек куча, конечно, но терпеть можно. Вот, знакомься, наша с Лизой ученица, Орива.
Орива, естественно, ничего кроме своего имени не разбирает, а на то, что её представили без спросу, несколько обижается.
— Привет! — радостно говорит Сашка на всеобщем, протягивая руку для пожатия. Орива смотрит на руку, не понимая, что с ней делать. Янка пытается объяснить, выходит плохо. Сашка теряется. Я начинаю ржать.
— У нас принята другая форма приветствия, — объясняет подошедший Азамат и подманивает пальцем стоящего в толпе Арона. — Арон, знакомься, это брат Лизы, Александр, и их мать.
Арон, просияв, выбирается из толпы, как полагается, скрещивает руки, заложив ладони под мышки, и кланяется. Сашка неуклюже повторяет жест. Маме несколько мешает бюст, так что приходится локти повыше поднять, выходит совсем смешно, в итоге она просто хлопает Арона по плечу.
— Всех рада видеть!
Арон вздрагивает и нацепляет широченную улыбку непонимания, Янка покатывается.
— Мама, познакомься ещё, вот это Эцаган, я тебе про него рассказывала… Эцаган, ты ещё наобщаешься с Алтошей, погоди чуток!
Эцаган многословно здоровается и отвешивает поклон. Пока я перевожу любезности, Сашка принимается выпытывать у Азамата какие-то технические подробности устройства муданжских звездолётов. Мы постепенно движемся по радиальной улице к центру.
— М-да-а, тут по-нашему-то никто и не говорит… — протягивает мама, топая рядом со мной впереди процессии. — И как ты их терпишь?
— Вот Азамат говорит. Остальные более-менее говорят на всеобщем, для меня-то разница небольшая. А тебе бабушка сколько лет твердила, что надо учить всеобщий? А ты всё зачем да зачем. Вот зачем!
— Так кто ж знал, что ты в такую даль замуж выйдешь! А муж твой у тебя учится, что ли?
— Да нет, всё у той же бабушки!
— У бабушки?! — ужасаются мама и Сашка хором.
— Бабушка? —
Сашка картинно закатывает глаза.
— Лиза, как ты могла! Ты что, решила совершенно деморализовать своего мужа?
— Да он пока вроде держится. Зато смотри сколько уже всего сказать может!
Азамат вежливо улыбается, делая вид, что что-то понял.
Сашка внезапно обращает внимание на окружающую архитектуру.
— Ого, какие домики! Мам, гляди!
— Да ладно домики, ты смотри, какие цветы! А деревья! Да тут даже трава под ногами — и та декоративная!
Сашка не особо её слушает, потому что мы как раз проходим женский клуб, торчащий на обочине. Братец останавливается и с любопытством скребёт пальцем стену.
— Так вот ты какой, саман! — он заглядывает в окно и встречается взглядом с вышивающими тётками. У тёток глаза становятся размером с мингь, то бишь, старшую монету. — Ай, там люди! — Сашка шарахается и принимается ржать.
— Теперь я вижу, что он и правда твой младший брат, — ухмыляется Азамат.
Мама тем временем пытается пробраться в чей-то неогороженный палисадник посмотреть цветочки, но Алтонгирел недвусмысленно преграждает ей дорогу. Мама нехотя возвращается на своё место в строю.
— Этот с губами такой смешной! — сообщает она мне шёпотом, как будто Алтонгирел может понять. — Шарахался от меня всю дорогу. Ты ему что, ужасов каких-то про меня нарассказывала?
— Нет, он просто, наверное, думает, что ты — это я в большой концентрации.
Мама громко хохочет, запрокинув голову.
— Ну ты его и задолбала в таком случае! Слушай, а капитан — такой милый мальчик, вежливый, я, правда, не понимаю ни черта, но что вежливый-то, это слышно! Вообще все такие обходительные, понятно, что ты тут осела!
— Ещё бы они были не обходительные с матерью императрицы! — фыркаю я. — Но вообще, конечно, они к женщинам очень трепетно относятся.
— Так и Сашке, вроде, не хамили. Хотя конечно, если ты императрица… Всё время забываю, что это в самом деле. Ух ты-ы-ы, Саша, гляди какое черепашище!
Это мы дошли до "Щедрого хозяина", вестимо. Братец с мамой тормозят, как вкопанные и синхронно достают камеры, чтобы запечатлеть это произведение муданжской архитектуры.
— Мы тут осядем или во дворец пойдем? — спрашиваю Азамата.
— Я думаю, будет жестоко так разочаровывать даму, — говорит он, кивая на стоящую на пороге хозяйку в парадном диле с необъятной пиалой хримги в руках. — Ей, видимо, сказали, что мы в их сторону направляемся.