О чем кричат Вороны

Сид Лера

И теперь Симона, решившись начать не только карьеру художницы, но и попробовать себя в роли модели, стала ещё чаще появляться в новостной ленте Алисы, чем сильно задевала раненую душу девушки. А осознание того факта, что страница с личными фотографиями симпатичной, ухаживающей за собой Симоны набирала ещё большую популярность за считанные месяцы, чем её группа с рисунками, укалывала новой булавкой горечи и зависти. В отличие от Алисы, Вика предпочитала удобной одежде модную, рюкзаку – женскую сумочку, а синякам под глазами – макияж. И хотя природа их обеих наградила очаровательными и приятными чертами лица, Симона знала, как правильно подать себя,

а Алиса – нет.

Она сама не заметила, как открыла на телефоне страницу Вики, просматривая её новые фотографии с фотосессий, где она позировала в розовом платье с симметричными белыми стрелками и припухлыми алыми губами. Этот пост был месячной давности, но Алиса видела его впервые, так как продолжала ругать себя всякий раз, когда заходила в профиль Симоны, проверяя новые посты, количество подписчиков и комментариев, которых было в разы больше, чем у неё.

Физически ощутив отвращение, то ли от самой себя, то ли от ситуации в целом, девушка нажала на боковую кнопку телефона, и экран погас, давая ей время прийти в себя. Она уже далеко не один раз поднимала эту тему с психотерапевтом, но сложность заключалась в том, что говорить о проблемах ей было намного легче, чем решать их. Даже простое принятие ситуации, необходимое для того, чтобы впоследствии её отпустить, давалось ей с таким же трудом, как попытка насильно запихнуть в страдающего нервной анорексией человека хлебные крошки. Она давилась, брыкалась и плакала, но не могла осознать всю важность такого на первый взгляд простого понятия, как принятие своих проблем и несовершенств. Ведь именно это лежит в основе всепрощения: способность осознать, согласиться и отпустить то, что гложет и тревожит душу. Но она не была к этому готова.

Алиса пересилила себя, разблокировала экран телефона и закрыла вкладку со страницей, которая причиняла ей боль. Она встала, оставив телефон на столе, подошла к шкафу, где хранились конспекты, и пробежалась по ним глазами. Всякий раз она обещала себе выкинуть их при первой возможности, но вспоминала об этом уже тогда, когда оказывалась на улице, и снова говорила, что в следующий раз точно не забудет. Ведь часть конспектов по предметам первых курсов она выбросила. Значит, и про эти однажды вспомнит.

Алиса взяла в руки дневник и пролистала. Она зацепилась взглядом за рисунок, на котором была изображена девушка, стоящая лицом к морю и спиной к зрителю, длинные волосы развивались по ветру, как и подол светлого легкого платья, тогда как руки тянулись вперёд, то ли к облачному небу, то ли к солёному водоёму перед ней. Алиса перевела взгляд на текст рядом с изображением и прочла его про себя.

«Вот она я: босая, с растрепанными от морского ветра волосами, в легком однотонном платье, смотрю на синее небо над неспокойным морем. В ушах стоит еле заметный звон, голова словно окутана невидимой вуалью, мысли вереницей крутятся в голове, постепенно уходя на задний план. И трудно понять, нравится это мне или нет. Словно я в этом мире – это приклеенный к постеру кусочек из другого журнала. Я не ощущаю себя частью этого мира, этой жизни.

Гул в голове продолжается, пока я смотрю на разделяющую небо и морскую воду линию, и чувство нереальности крепкой хваткой держит меня, не отпуская ни на секунду. Я чужеродный предмет, существо, которого не должно было быть не только здесь, но и в это время и в этом мире. Я – скопление мыслей, чувств, воспоминаний и образов, рождающихся в моем сознании и умирающих вместе со мной.

Но

кто я на самом деле?

Но кто я для этого мира, для этой вселенной, для людей? Еще один груз для общественного транспорта, в котором я передвигаюсь. Подающая рука для птиц, которым я отдаю хлеб. Живой кошелек с деньгами, что расплачивается с баристой за горячий стаканчик кофе. Творец для тех, кто желает увидеть свои фантазии, изображённые моей рукой. Груда костей для нашедших мои останки.

Но кто я для себя?

Я не знаю.»

Возвращаясь мыслями обратно в реальность, Алиса тепло улыбнулась воспоминаниям, благодаря которым она и написала, как текст, так и изображение перед ней. Давно, оказавшись перед морем наедине со стихией, она окунулась в размышления о собственной значимости и смысле существования в этом мире. Но прийти к какому-то ответу так и не смогла. Единственная мысль, которая успокаивала на время, это осознание того, что она не одинока в своём непонимании.

Переведя взгляд на экран монитора, Алиса невольно удивилась, заметив перед собой изображение светловолосой девушки в программе для рисования. Она сильнее сжала стилус, который все это время держала в пальцах и выдохнула. Алиса сразу узнала это лицо с мягкими чертами, пухлыми губами и округлым лицом. Голубые глаза девушки, погибшей у подъезда собственного дома, смотрели на неё с каким-то невысказанным упрёком, отчего Алиса ощутила в груди неприятное покалывание. Художница создала несколько слоёв и изобразила на фоне синюю морскую гладь и пасмурное небо, роняющее капли не только на песок, но ещё и на голову и плечи девушки.

Прорисовывая детали, Алиса почувствовала, как её постепенно начинает клонить в сон. Дремота легким прикосновением невесомой вуали прикоснулась к глазам и затылку, забирая её из этой реальности в другую. Сквозь полуопущенные ресницы и затуманенный взгляд Алиса различила капли на лице нарисованной погибшей блондинки. Сначала она подумала, что это дождь ласкает округлые черты Татьяны, изображённой на холсте, но вскоре на фоне серого неба и светлой головы стали проступать алые пятна, превращающиеся в струйки крови, стекающие по лицу.

Внезапный женский крик заставил Алису вздрогнуть всем телом и подпрыгнуть на месте, дернув рукой со стилусом так, что на экране появилась красная линия, прочертившая мокрый мазок по страдающему лицу погибшей девушки. Поморгав, художница ещё раз всмотрелась в получившееся изображение. Удалив парой кнопок некрасивый мазок, Алиса заметила блестящие от слёз глаза Татьяны, её соседки, погибшей от рук неизвестного у подъезда своего же дома. И кровоточащую рану на голове, которую дождь разбавлял каплями, стекающими по лицу, выражающему страдание, недоумение и осуждение одновременно.

Алиса отдалила изображение и оценивающе вгляделась в него. Не как автор, а как критик. И поняла, что так эта мрачная картина выглядит реалистичнее, передавая настроение как самой девушки, так и художника, её изобразившего. Сохранив работу, Алиса встала из-за стола, потянулась и заметила, что прошло четыре часа.

Она открыла вещевой шкаф и достала из него узкие темные джинсы, черную водолазку и носки. Быстро одевшись, Алиса стянула с волос резинку, прошлась от корней до кончиков волос расческой и, разделив длинную челку на относительно ровный пробор, вновь собрала легкий низкий хвост и откинула его за плечо.