О чем рассказал веер
Шрифт:
На память – Фриц Кай».
«В жизни Май бывает лишь однажды, и больше никогда. С дружбой, на память – М. Петри».
«Пусть годы пройдут, останутся в сердце прекрасные воспоминания. П. Зелберт».
«Дама дополняет блеск праздника, если музыка зовет к танцам. С дружбой, на память о «Бале цветов» – Курт Мюллерманн».
«Дамы это мой воздух, а без воздуха мне не жить. На память о Е. Штарке». «Кто не любит вино, женщин и песни, тот останется глупцом на
В некоторых надписях сквозили не только мальчишеская бравада, но и печаль расставания, волнение молодых сердец перед новой неизведанной жизнью. Ольга Николаевна вспомнила свои первые балы и таких же русских юношей, старавшихся казаться мужчинами.
Она осторожно сложила веер, словно задернула занавес, скрывший сцены из жизни незнакомых прежде людей.
Веер плие, бумага, печать, раскрашенная гравюра.
Остов: перламутр, инкрустация.
Италия, 1820-е гг.
Там упоительный Россини
Ольга Николаевна обожала оперы Россини, некоторые слушала по несколько раз. Жаль, что не все его оперы ставили у нас. Правда, можно было купить ноты произведений композитора, а однажды Ольга Николаевна обнаружила фрагменты его малоизвестной оперы даже… на веере!
Она развернула старинный веер 1820-х годов, поставила его на пюпитр рояля и начала играть, а потом и напевать, хоть и не сильна была в итальянском.
Вошел Иван Ильич и облокотился на крышку рояля, некоторое время слушал внимательно, а потом сказал:
– Это Россини.
– Как ты узнал?
– Его трудно не узнать, – и продолжил цитатой из «Евгения Онегина»:
…Там упоительный Россини,Европы баловень – Орфей.Не внемля критике суровой,Он вечно тот же, вечно новый,Он звуки льет – они кипят,Они текут, они горят,Как поцелуи молодые.Ольга Николаевна показала мужу веер.
– На этом веере – сцена из оперы «Матильда ди Шабран» и ноты самых ярких фрагментов. Часто ее ставили под названием «Коррадино» – по имени главного мужского персонажа. Этот грубый и жестокий дворянин, женоненавистник волею случая оказался опекуном осиротевшей красавицы Матильды. Однако молодая воспитанница сумела смягчить его сердце и разжечь в нем любовь. Но однажды Коррадино заподозрил девушку в измене и приговорил ее к смерти. К счастью, Матильда сумела оправдаться и. Помнишь, как пела Розина в «Севильском цирюльнике»?
– О том же финальная ария Матильды ди Шабран, – продолжала Ольга Николаевна и, заглядывая в ноты на веере, пропела:
Мы рождены, чтоб побеждать и править!..
Каждая женщина иногда верит в эту сказку. Каждый мужчина иногда соглашается с нею.
Веер «Тысяча лиц»
Несколько дней у Старцевых гостил брат мужа – Федор Ильич, инженер-путеец. Он вернулся из Маньчжурии, где русские строили Китайско-Восточную железную дорогу. Ольге Николаевне он привез в подарок редкий китайский веер.
– Такие веера в Китае называют «веер тысяча лиц», – рассказывал Федор Ильич. – В Европе их чаще именуют «мандаринскими»– ими пользовались китайские чиновники, которых еще португальцы прозвали у мандаринами, от санскритского слова mandari – командир, начальник.
Ну а торговцам они известны как «кантонские», поскольку их отправляли из портового города Кантон, или по-китайски Гуанчжоу.
Веер плие «Тысяча лиц», бумага, рисунок, аппликация тканью и слоновой костью.
Остов: дерево, роспись золотом по лаку.
Китай, середина XIX в.
Ольга Николаевна внимательно рассматривала много – фигурную композицию.
– По-моему, лица и одежды наклеены.
– Верно, лица— это разрисованные пластинки из слоновой кости, они все разные, никогда не повторяются. А одежды – аппликация из тончайшего шелка.
Ольга Николаевна закрыла, а потом медленно раскрыла веер.
– Так вот откуда этот странный эффект, – сказала она. – Когда разворачиваешь веер, мерцание слоновой кости и блеск шелка создают иллюзию движения, словно фигур становится больше – действительно, тысяча лиц!.. Ну а что, собственно говоря, изображено на веере? Кто все эти люди?
– Точно сказать не могу, – развел руками Федор Ильич. – Но обычно на веерах такого типа изображали собрание чиновников, сцены из придворной жизни или из театральных постановок. Знаешь, Оля, китайцы очень странные. Они искренне считают, что мы все должны знать особенности их жизни, разбираться в их религии, традициях и культуре.
– Наверное, и мы им кажемся странными, – заметила Ольга Николаевна. – Мы знаем китайцев только как старательных и услужливых работников, преимущественно по китайским прачечным. А их родина – страна уникальной древней культуры. Сейчас начали переводить средневековую поэзию Китая. Вот, например…