О чем расскажут вороны
Шрифт:
Мы шли медленно по вновь открывшемуся коридору. Отойдя подальше от воды, и выбрав место посуше, уложили несчастного Кладовика на пол. Тело его уже окоченело, и не хотело расправляться.
– Он, хоть и доставал нас, но мне его жалко. – Захлюпала носом Любаша.
Я только тяжело вздохнула.
– Дойдем до батюшки-Ящура, сообщим, где он лежит. – Произнес Верислав.
Шум водопада уже почти не был слышен. Говорить можно было нормальным голосом, не боясь сорвать горло. Мы с Любашей просто кивнули, соглашаясь с ним.
Тоннель загибался круто вправо, и вниз. Уклон был достаточно крутым, а пол, из полированного камня, скользким. Местами нам приходилось приседать на корточки, и просто съезжать вниз несколько метров. Наконец, уклон немного стал меньше, а вскоре, пол сделался совсем ровным. Откуда-то потянуло свежим воздухом. Я сделала знак остановится, и осторожно выглянула из-за очередного поворота.
Посередине коридора лежала большая куча битого камня, которая, почти перекрывала туннель. На потолке виднелась глубокая щель, примерно с две ладони по ширине. Именно оттуда шел приток свежего воздуха.
Мы, настороженно оглядываясь, подошли к каменному завалу. Верислав стал внимательно изучать каменную кучу, думая, где и как ее лучше разобрать чтобы пройти дальше. А меня заинтересовала щель. Любаня посмотрев на меня, открыла было рот для вопроса. Но, я опередила ее.
– Ты хочешь спросить, что меня так заинтересовало в этой трещине? Думаю, именно сквозь нее просочился тот зеленый туман. Иначе не складывается.
Подруга нахмурилась.
– Ты, никак, мысли вздумала читать?
Я усмехнулась.
– О чем ты? Какие мысли? Все твои мысли на лбу написаны. – Но, видя, как Люба начала сердится, я приобняла ее за плечи, и стала говорить серьезно. – Любань, просто твой вопрос вполне логичен в данной ситуации. А, потом, не забывай, сколько мы с тобой друг друга знаем. Так что, нам чтение мыслей без надобности.
Верислав тем временем загремел камнями, разбирая завал и расширяя проход. Я его остановила.
– Погоди. Мы сейчас сделаем по-другому.
Опустила руки. Расслабилась. Представила мысленно скалу, целую и крепкую. Губы сами собой зашептали:
– Перун-Сварожич, Великий Божич,
Камень к камню приткни,
Силу верни, скалу укрепи.
Будет слово мое твердо и крепко,
Как камень.
Сильно, как огонь,
Мощно, как вода.
Руки сами собой поднялись вверх, в лицо полетела мелкая каменная крошка, раздался грохот падающего камня.
Когда я открыла глаза, все было закончено. Любаша тихонько присвистнула.
– Как сваркой заварила! – Восторженно продолжила она. – Слушай, когда вернемся, тебе можно туннели прокладывать. Хорошие деньги заработаешь.
На мой вкус, шутка была так себе. Я слабо улыбнулась, чтобы не огорчать подругу.
– У меня лучше получится их заваливать. А пока, мне не хочется оставлять за спиной не понятно что.
Дорога была свободна. Щели, как не бывало. И мы продолжили путь.
Глава 13
Вран шел уверенно по тропе. Он ходил здесь много лет, знал каждый кустик и каждую выемку в земле. Колча, крупный матерый волк, бежал впереди, опустив морду, почти к самой земле. Сегодня его что-то тревожило. Настороженно торчащие уши говорили об этом Врану. Да, ему и самому по себе, было как-то тревожно. Он пытался найти причину, мысленно копаясь в утренних событиях, перебирая минуту за минутой, пытаясь понять, когда это началось. Нащупать пока ничего не удалось. Может быть, это случилось после прилета Уголька? Уголек был еще одним его другом. Это был молодой ворон, которого они полгода назад нашли с Колчей, запутавшегося в колючем терновом кусту, истерзанного злым кустарником, с вывихнутым крылом. Вран вылечил его. С тех пор, Уголек стал их неизменным спутником. Ворону давно было пора обзаводиться своим гнездом, искать подругу, с которой он мог прожить до конца своих дней. Но, он предпочел остаться с ними. Они все вместе стали той семьей, которой никогда у них не было.
Уголек принес весть, что его ждет старый ведун Охча, у которого Вран учился мастерству магии уже не один год. Само по себе, это не было тревожным знаком. Скорее, было похоже на обычное приглашение. Но, именно, после этого, в душе поселилась тревога.
Всю свою жизнь, сколько он помнил, Вран учился ведовству. Его способности не раз оказывали ему добрую службу, спасая от многих бед. Мир был неустойчивым и тревожным всегда. Но, в последние несколько месяцев ему приходилось применять свои способности намного чаще. Что-то происходило вокруг, что-то страшное. Своим натренированным чутьем, он ощущал в воздухе, земле и воде, что грядут какие-то события, которые потребуют от него всей его силы. И, старый Ведун, готовил его к этому. Но, осязаемого образа врага не было. Все было на грани чувств и эмоций.
Сейчас, спеша знакомой тропой к дому Ведуна, он пытался нащупать связь между своими чувствами и происходящими событиями. Он искал подсказку в лесу, в каждой травинке, в каждом листке, в каплях утренней росы, и в форме облаков на небе. Но, пока, не находил ничего, кроме общего ощущения беспокойства. И еще, он никак не мог решить, стоит ли рассказать Охче об его видениях и странных снах. Ему каждую ночь снилось во сне, как в густом тумане выплывает женский образ с красивыми, но очень печальными и уставшими глазами. И это точно была не его мать. Подумав немного, он решил, что пока сам не разобрался с этим, поэтому не стоит тревожить старика по пустякам.
Вскоре, впереди мелькнул просвет между деревьями. Вот, и знакомая изба старого Ведуна. Но, Вран не пошел сразу в дом. Они остановились на краю опушки, внимательно присматриваясь, и принюхиваясь. Ничего подозрительного, вроде бы, не заметив, осторожно вышли на поляну.
Почувствовав их приближение, старик вышел встречать на крыльцо, внимательно наблюдая за ними. Подойдя к дому, Вран поклонился Ведуну в пояс. Колча тихонько тявкнул, Уголек захлопал крыльями, внимательно смотря на деда своими желтыми глазами.
– Доброго тебе утра, дедушка. Зачем звал?
– И тебе, доброго. Заходи в дом, там все и поведаю.
Они поднялись по скрипучему крыльцу, и вошли в избу.
Несмотря на внешнюю неказистость, дом у деда был просторным и светлым. Доброе дерево, из которого он был построен, сверкало смолистой желтизной. По над печью были развешаны пучки трав, от которых стоял ароматный дух. К нему примешивался запах печева.
Дед поставил на стол миску с горячими пирогами. Нахмурив брови, сказал: