О героическом энтузиазме

Бруно Джордано

«Прими от нас, волшебница, моленье! Во имя ль славы, жаждущей венца, Иль жалости, смягчающей сердца, Будь нам врачом желанным И многолетним нашим ранам Подай своими чарами целенье! И хоть твоя рука нетороплива, Все ж не откладывай спасенья час, Не отдавай в добычу смерти нас, И пусть твои движенья Исторгнут слово восхищенья: Мучитель наш врачует нас на диво!» Она

ж в ответ: «О любомудры, знайте: Вот чаша здесь со влагою другой! Ее открыть нельзя моей рукой; Вы сами с чашей этой Идите вдаль и вглубь по свету, Во всех отважно областях пытайте. Решеньем рока, миру на потребу, Лишь мудрости в единстве с красотой, Слиянной с благородной добротой, Дано снять крышку с чаши; Иначе все усилья ваши Не смогут предъявить ту влагу небу. И тот из вас, кто из прекрасных дланей Целебной влагой будет окроплен, Высокую познает милость он, И для его мученья Желанное придет смягченье, И он узрит двух дивных звезд сиянье. Но остальных пусть зависть не тревожит, Как долго бы для них ни длился мрак; Под небосводом не бывает так, Чтоб радость награжденья Не стала платой за мученья,— Там, где старанье человек приложит! Вот почему дороже всех жемчужин Теперь для вас должна явиться та, К которой приведет вас слепота: Пусть бьет она жестоко, Но гак ее лучисто око, Что свет иной для мудреца не нужен». Но мы устали! Слишком долго время Водило наши бедные тела Дорогами земли, и приняла Надежда наша ныне Обличье миража в пустыне,— Все, что манило, превратилось в бремя. Злосчастные! Как поздно мы нашли, Что та колдунья хочет за страданья Нас обмануть миражем, ожиданьем, Считая, что напрасно Поверим мы обманщице прекрасной, Не угадав в небесных ризах лжи. Но если впрямь бесплодны ожиданья. Смиренно примем то, что шлет нам рок, Из наших тягот извлечем урок И робкою стопою Бредя житейскою тропою, Влачить мы будем наше прозябанье. О нимфы Темзы, вы, что игры ваши Ведете по зеленым берегам, Позвольте с просьбой обратиться к вам Дерзнуть попыткой смелой Открыть для нас рукою белой То, что судьба укрыла в этой чаше. Как знать! Быть может, здесь, где с моря волны Несут в своих быстринах Нереид, Где в Темзе, снизу вверх, прилив стремит Широкое теченье,— Предначертало провиденье Замок снять с чаши, дивной влаги полной!

Одна из нифм взяла чашу в руки и, не предпринимая ничего другого, предложила ее нимфам, одной за другой, так как не нашлось ни одной, которая осмелилась бы первой открыть чашу. После этого, полюбовавшись чашей, все с общего согласия поднесли и предложили ее из почтения и уважения одной-единственной.

А эта, не столько для испытания своей славы, сколько из жалости и желания попытаться помочь несчастным, еще колебалась, волнуясь, как вдруг чаша открылась сама собой.

Вам хочется, чтобы я передал, как и сколько рукоплескали нимфы? Можно ли поверить, что я в состоянии выразить крайнюю радость девяти слепых, когда они услы-шали, что чаша открывается, ощутили течение струй желанной воды, открыли глаза, увидели два солнца и обрели двойное счастье? Одно состояло в возвращении когда-то потерянного света, другое в том, что вновь было найдено то, что само по себе уже могло показать им образ высшего блага на земле. Как хотите вы, чтобы я описал их радость, выраженную голосом, душой и телодвижениями, когда они и сами не смогли бы передать это?

Тут же началось зрелище буйных вакханалий наподобие тех, которые кажутся сновидениями и нереальностью.

Затем, когда несколько утих порыв восторга, они стали в круг и:

[73]

Первый заиграл на цитре и пропел следующее:

О кручи, о шипы, о бездны, о каменья, О горы, о моря, о реки, о луга,— Какие дивные таятся в вас блага! Своею помощью не вы ли Нам таинства небес открыли? О, наших быстрых ног счастливое движенье!

Второй заиграл на мандолине и пропел:

О, наших быстрых ног счастливое движенье! Цирцея дивная! О ты, венец трудов Унылых месяцев, оплаканных голов! О, дивных милостей отрада! Она пришла для нас, награда, За бремя стольких мук, и тягот, и томленья!

Третий заиграл на лире и пропел:

За бремя стольких мук, и тягот, и томленья Мы в гавань прибыли, укрытую от бурь. Восславим же теперь небесную лазурь! Закрыло небо пеленою Наш взор с заботою одною: Чтоб солнце сквозь туман явить нам в заключенье.

Четвертый заиграл на скрипке и пропел:

Чтоб солнце сквозь туман явить нам в заключенье, На долгие года закрыл нам зренье мрак. Вот цель, что выше всех земных утех и благ,— Забота, полная тревоги, Чтоб к свету нас вели дороги, Чтоб к низким радостям забыли мы стремленья.

Пятый заиграл на испанском бубне и пропел:

Чтоб к низким радостям забыли мы стремленья, Чтоб высшую мечту в желания вдохнуть, Единственный для нас был уготовлен путь, Который нам явил сегодня Творенье лучшее господне, — Заботливой судьбы здесь явно попеченье!