О горах да около. Горный синдром. Сборник
Шрифт:
Вопросы. Они заставляли искать ответы. Хорошо, когда ты молод и находишься в среде увлечённых одной страстью и ведомых опытными наставниками людей. Но что делать, когда тебе не семнадцать, и не у кого получить ответы на, казалось бы, банальные вопросы. Удача, что мы живём в век интернета! Кто-то собирает там лайки и наращивает карму, ну а мне требовались знания – информация из первых уст. Благо есть ресурсы, где знающих людей тысячи. Они разные, простые и сложные, но их всех объединяет одно – горы. Я задавал им вопросы, порой детские. Мне отвечали, порой свысока.
Выбор. Он свёлся к двум вопросам, обращённым к самому себе: «Насколько ты силён и вынослив?» и «Каков твой опыт в горных восхождениях?». Ответ, сразу на оба, был прост: «Офисное тело с опытом близким к нулю!» Да, первый поход был удачным. Да, почти всё сложилось так, как я запланировал. Но что это? Везение или моя заслуга? Что могло помешать моим планам? Многое! Можно предположить массу событий, которые привели бы к обратному результату, а хуже того – к трагическому. Теперь мои выводы однозначны. Следующая гора не обязательно должна быть выше или сложнее, она должна быть по силам, и этих сил должно хватить на любые непредвиденные, нет, «предвиденные» обстоятельства. Так какая вершина будет следующей? Пусть будет легендарной! Олимп – гора богов! Я уже чувствую себя супергероем, перевернувшим мир, но это другой мир, свой, внутренний.
Картинки с Олимпа
Официанты уличных кафе ловко застилают столики свежими скатертями. Где-то уже сидят первые посетители и пьют утренний кофе. Хорошо бы вот так плюхнуться в кресло, налить чашечку ароматной жидкости и, нежась под лучами раннего солнца, не спеша потягивать бодрящий напиток. Но я здесь не за этим. Этот маленький городок расположился у самого подножья знаменитой горы. Я тут потому, что иду на её вершину.
Извилистой нитью тропа бойко вьётся под сводами широколиственных деревьев. Сквозь заросли мирта, эрики, карликовых дубов и фисташек не видно вокруг почти ничего. Поначалу отсутствие кругозора сильно огорчает, но когда к полудню солнце поднимается в зенит, зелёный навес становится приятной защитой от зноя. Запахи, которые утром были еле уловимы, сейчас заполняют всю атмосферу и превращают воздух в тяжёлую медовую массу.
Изредка изгибы пути выходят на отвесные участки ущелья. В одну сторону глянешь – тихое море, глянешь в другую – остроконечные пики, а по бокам – вертикальные стены. На них, с трудом удерживаясь на узеньких каменных полочках, ютятся кривые деревца. Эти вертлявые растения удивляют своей силой и выносливостью, упорством и жизнелюбием. Правду говорят, хочешь жить – умей вертеться, они умеют!
Кое-где кроны деревьев полностью закрывают небо. Тонкая листва леса, как живой светофильтр, отсекает от света весь спектр, и только зелёный проходит сквозь неё без ущерба. Он заполняет собой всё вокруг, под листом, под веткой, под камнем, всё-всё окрашено изумрудным отливом. Кажется, я попал в какой-то сказочный лес. И пусть эльфы далеко не греческие персонажи, но они были бы здесь уместны, покружить беззаботно над листьями папоротника, попроказничать возле путника.
Деревья лиственные сменяются хвойными, а потому открытых мест становится больше. Вижу, в одном из просветов лежат на снежнике ровным слоем миллионы и миллиарды сухих сосновых иголок. Откуда их столько? Ответ не заставил себя долго ждать. Возле моих ног валяются переломанные, перекрученные, перемолотые в труху, искалеченные стволы деревьев, а на противоположном склоне ущелья виднеется проплешина. Невольно в голове рисуется жуткая зимняя картина. Снежная масса внезапно срывается с хребта и несётся вниз. Она вырывает с корнями многолетние деревья и разбрасывает их по ущелью, словно спички. Мурашки лавиной проносятся по моей спине.
Сосны и ели уменьшаются в размерах, закручиваются, редеют и вскоре исчезают вовсе. Ступаю на территорию альпийских лугов. В моём воображении это место выглядело так: буйные травы, взрывные цветы, тысячи трудолюбивых насекомых, перелетающих с одного бутона на другой. Однако здесь всё иначе: ничего не пестрит, не зеленеет. Мелкие серые камни и невысокая бледно-жёлтая трава укрывают ровным ковром склоны горы. По ним неспешно блуждают маленькими компаниями дикие рыжие козы.
В ложбине, между двух невысоких вершин, появился маленький клочок тумана. Он увеличивается, становится всё больше и больше, всё гуще и гуще. Я стою с открытым ртом и, словно ребёнок, впервые очутившийся в зоопарке, заворожённо смотрю на это. Мой восторг растёт так же стремительно, как и размеры только что рождённого облака. Оно становится ослепительно белым и достигает размеров колёсного парохода. Отрывается от каменной пристани и уплывает вниз по горе. Хочется догнать его, вскочить на борт и уплыть, как в детской мечте, в небесную даль.
Всё живое осталось ниже. Лишь иногда бурые пятна накипных лишайников бросаются в глаза и пугают своей схожестью с лужами крови. Оставшийся путь – сплошные скалы. Выхожу на край одной из них и хватаю ртом воздух. От волнения перехватывает дыхание. Непомерные массы облаков несутся из пояса лиственного леса, врезаются в гору и взмывают вверх гигантским столбом. Они пролетают так близко, что удержаться и не дотронуться до них я не в силах. Вытягиваю руку. Тысячи лет изо дня в день несутся они так, повинуясь природным процессам, и можно сказать, что сейчас, прикасаясь к ним, я прикасаюсь к вечности.
Как безликие призраки, стоят в тумане жандармы. Каменные стражи молча наблюдают за мной. Их невесёлая компания приводит в состояние угнетения. Прохожу мимо одного и вижу ровную узкую щель, разделяющую пополам, от макушки до основания, несчастного надзирателя. Кажется, разгневанный бог взял в руку меч и рассёк нерадивого, как кусок пирога, а затем обратил его и всех ему подобных в камень – не велено же было пускать смертных в «дом богов».
Поднимаюсь на вершину и останавливаюсь в апогее своего пути. Вихрь эмоций кружит голову. С трудом сдерживаю желание закричать. Озираюсь. Позади меня – гора облаков, нависает многотонной крышей и закрывает солнце, передо мной – утонувший в тени, бездонный котёл каменного цирка, по бокам – унылые скалы, глыбы, камни. Безмятежность суровой красоты успокаивает и заставляет прийти в себя.
Конец ознакомительного фрагмента.