О хитрой куме-лисе
Шрифт:
Однажды, когда оба пса, утомившись после дневных трудов, только-только разлеглись в своих конурах, лиса тоже забралась в своё жилище и оттуда громко позвала:
— Гектор! Султан!
Услышав, что их зовут, псы пулей вылетели из своих будок и помчались к дверям сторожки. Но двери оказались закрытыми. Собаки долго осматривались по сторонам и всё искали, кто же это их звал. Никого! Они не спеша возвратились к своим домикам, но, едва улеглись и задремали, лисичка крикнула ещё громче, чем прежде:
— Гектор! Султан!
Собаки опять стремглав бросились к сторожке. Они ещё внимательнее обыскали весь
— Кто-то издевается над нами, — тихо прорычал Гектор.
Он остановился у конуры проказницы и посмотрел на неё строго и подозрительно. Однако лиса притворилась, будто беспробудно спит вот уже целую неделю. Старый и опытный Гектор сразу почувствовал, что здесь дело нечисто, но он никак и подумать не мог, что лисица звала их человеческим голосом. Поэтому он только поворчал себе под нос и улёгся вместе с Султаном возле своей будки, ожидая, нэ позовут ли их снова.
Но лисичка дважды хорошенько погоняла своих врагов и уже убедилась, что умеет произносить слова совсем как человек, и ей этого было достаточно. Однако с того дня она стала ещё внимательнее слушать всё, чему учила её Руженка. Лису очень забавляло, когда девочка давала ей в лапку карандаш, а потом водила карандашом вместе с лапой по бумаге, показывая своей ученице, как писать буквы. И что же? Лиса и это скоро освоила. Ведь её не приходилось заставлять учиться; даже оставшись одна, когда «учительницу» родители звали домой, лиса, взяв в лапу острый прутик, чертила им на песке разные буквы. И, конечно, при таком усердии она вскоре уже умела написать своё имя: «Лисичка».
Обе собаки часто приходили к её конуре посмотреть, чем это она занята. Но лиса всегда успевала замести хвостом песок, так что собаки ничего не могли понять, и от этого злились ещё пуще.
— Давай будем дразнить её и изводить до тех пор, пока она сама не сбежит отсюда, — предложил Султан.
— Верно! — согласился Гектор. — Житья от неё не стало! Ведь это она нас тогда звала, помнишь? Руженка выучила её болтать по-человечески, как какого-нибудь глупого скворца. И пусть бы она разговаривала сама с собой, но какое она имеет право звать нас, кричать на нас, как на бродяг! Но мы ей покажем, на что способны настоящие собаки! Султан, делай то же, что я…
Лисичка в это время спокойно грелась на солнышке. Но вдруг она увидела, что оба пса поднялись и направились к ней. Сперва она не придала этому значения, но, когда Гектор и Султан со свирепым лаем кинулись на неё, она поневоле залезла в конуру и забилась в самый дальний угол. Конечно, она знала, что им запрещено её обижать, но ведь такие хулиганы могли на минутку и позабыть о своём хорошем воспитании.
А собаки, напугав лису, преспокойно отправились восвояси, будто ничего не случилось.
И эту грубую шутку они повторяли каждый раз, как только лесничий уходил со двора. Вскоре жизнь в лесной сторожке стала для лисички просто невыносимой. Конечно, она могла пожаловаться на обидчиков, но считала это ниже своего достоинства.
«Ведь я мужественный лесной зверь, — говорила себе лиса, — а
И лиса стала ждать удобного момента для бегства. Она не очень задумывалась о том, что, очутившись на свободе, должна будет сама позаботиться о пропитании. Ведь тем лисам, про которых читала Руженка, всегда всё легко удавалось. И вот момент настал.
Однажды Руженка плохо застегнула ошейник, и лиса почувствовала, что может освободиться без особых усилий. Так она и сделала, когда оба пса ушли с лесничим в лес. А потом молнией — через двор, под ворота и в лес!
Прощай, лесная сторожка «У пяти буков», будьте счастливы, Еник и Руженка! Здравствуй, свобода, золотая свобода!
В тот вечер дети лесничего долго плакали, пока не заснули. Напрасно отец, утешая их, обещал принести из лесу другую лисичку, умнее прежней.
— Не хочу другой! — говорил Еник.
— Не надо нам другой, пока наша где-то в лесу умирает с голоду! — плакала Руженка. — Ведь она совсем не умеет охотиться и к тому же привыкла есть только варёное и жареное. Где ты, моя золотая, моя милая?
И только Гектор и Султан ходили по двору с видом победителей. Они считали, что ловко избавились от лисицы, и собирались ещё круче с ней разделаться, если бы она попалась им в лесу.
Новый дом
Еник и Руженка ещё не успели как следует оплакать потерю своей любимицы, а она, неблагодарная, уже нашла себе новый дом — отменную нору под старым, кривым дубом, что растёт по другую сторону горы Гомоли, в Доланском охотничьем округе.
На следующее утро она хорошенько обследовала окрестности и осталась всем довольна. Неподалёку от её дуба оказалась сторожка лесничего Бржезины, у которого был сынишка, очень похожий на Еника, — это тоже пришлось лисичке по душе: хотя она выискала себе новый дом подальше от прежнего, подальше от Гектора и Султана, но она уже привыкла к людям и скучала по Енику и Руженке. Однако она решила, что никогда больше не станет жить с людьми. Во-первых, в лесу привольнее, а во-вторых, всякая порядочная лиса должна сама добывать себе пропитание. Считая себя вполне взрослой и самостоятельной, она решила, что будет именовать себя не иначе, как кумой-лисой. Ведь так зовутся все сказочные лисицы. И, раз уж таково её желание, мы тоже будем вежливо называть её кумой.
Итак, всё шло хорошо, пока наша кума-лиса не захотела есть. Варёного и жареного в лесу не найти, а промышлять дичь она не умела. Дня два она питалась разной мошкарой, а потом совсем приуныла. К тому же все хитроумные лисьи уловки, про которые она наслышалась от Руженки, смешались в её голове, и теперь она не могла вспомнить ни одной…
Можете себе представить, как обрадовалась наша кума, когда однажды, подойдя к дому лесничего Доланского округа, она услышала через окно одну из тех сказок, что когда-то читала Руженка! Лесничий тоже забавлял своего маленького сына побасёнками о лисицах, которые всегда ухитрялись отобрать у зверей и у людей самые лакомые куски.