О кораблях и людях, о далеких странах
Шрифт:
"Что-то теперь дома делают?
– думает он.
– Может быть, как раз вспоминают обо мне... и отец... и мать..:"
Еще свежа в памяти картина: родители стоят на платформе у вагона. Поезд сейчас уйдет.
– Напишу, как только приеду!
– обещает он и несколько раз повторяет эти слова. Что еще мог он сказать старикам!
Паренек смотрит на вокзальные часы. Половина третьего. Он встает, потягивается. Невдалеке за рулем трехколесного грузовичка, время от времени поглядывая на парня, сидит невысокий, но плечистый человек
– Извините! Мне бы... мне на учебное судно "Пассат"...
Краснолицый вылезает из кабинки, вынимает изо рта коротенькую трубку и сплевывает. Потом вдруг низким, но ясным голосом говорит:
– Раз так - влезай!
– и берет чемодан.
– Вы меня отвезете на "Пассат", да?
– Да, да!
– ворчит краснолицый в ответ, перекидывая в кузов второй чемодан.
Несколько раз выстрелив черным дымом, грузовичок дергается и набирает скорость. Мимо стоянок автомобилей, мимо трамваев, неистово звенящих велосипедистов, торопливых пешеходов он едет по улицам Бремена. Вот под колесами застучал булыжник, грузовичок подпрыгивает, переваливается из стороны в сторону. Дома отодвинулись, между ними виднеются мачты и портовые краны. Паренька охватывает неожиданное волнение: "Чем это вдруг запахло? Водой? Да это же гавань!
– понимает он вдруг, - а вот и корабли!" Глаза паренька делаются круглыми и большими.
– Первый причал, - говорит водитель, - здесь стоят океанские махины.
Из грузовичка видны только самые кончики мачт. Паренек поднимается и вытягивает шею.
– Садись, а то еще свалишься!
Паренек садится, глаза его посветлели, он смеется.
Краснолицый человек тоже хохочет. Паренек спрашивает его:
– А вы ходили в дальнее плавание?
– Ха-ха!
– кричит краснолицый и энергично кивает. Мы-то еще под парусами ходили. Нынче не то!
Паренек все еще смеется.
Он смотрит в сторону и начинает напевать. Поет он тихо, мотор заглушает голос. Но парень не может не петь. Он слишком счастлив.
Они сворачивают на узкую дорожку у самой воды. Над буксирным пароходиком поднимаются клубы черного дыма; он гонит к берегу сверкающие, брызжущие волны. У причалов тянутся бесконечные пакгаузы, склады, хранилища.
"Дровяная гавань" - написано на почерневшей от копоти доске. На середине реки стоит большой парусник, возле него качаются шлюпки.
Даже сюда, на берег, доносятся короткие, резкие, словно собачий лай, команды. На сигнальной мачте трепещут разноцветные флажки; не успеют их спустить, как опять ползет вверх целая вереница новых. По палубе снуют маленькие синие фигурки в белых бескозырках. Пахнет дегтем.
Внезапно грузовичок останавливается, и парень чуть не вылетает из кузова. Но вот он уже снова на ногах, спрыгивает вниз, стаскивает чемоданы. Он кивает водителю.
– Спасибо!.. До свиданья!
– и волочит свою
– Эй... С тебя марка!
– смеясь, кричит ему вслед водитель.
Паренек испуганно останавливается и бежит обратно.
– Простите, пожалуйста!
– Он красен от смущения.
Порывшись в кармане брюк, паренек достает деньги и протягивает двадцатимарковую бумажку.
– Мельче нет у тебя?
Парень качает головой:
– У меня только эта.
– Кошелек его набухает от полученной сдачи.
– До свиданья!
– говорит он еще раз.
Водитель протягивает ему свою большую, крепкую руку:
– Счастливого плавания!
Паренек только весело кивает в ответ - он вдруг забыл все слова. Большая крепкая рука сжала маленькую, как железное кольцо. У паренька от боли перекашивается лицо.
Но старый моряк смеется, и парень тоже хохочет. Он поворачивается и спешит к своим чемоданам. Сбегая по откосу к лодочной пристани, он оглядывается. Краснолицый человек, широко расставив ноги, попыхивает трубочкой и кричит ему вслед:
– Не так шибко! Гляди, нырнешь!
На пристани, закрывая спиной окно, сидит толстый дядька с опухшим лицом и редкими светлыми волосами.
На столе перед ним толстая книга.
– Эй, дружок, покажи сперва бумаги!
– раздается над ухом у паренька, спешащего прямо к причалу.
Сбитый с толку, паренек останавливается. Он не знает, можно ли довериться дружеским ноткам в голосе. Он ставит на пол чемодан, достает из бокового кармана куртки новый, блестящий бумажник и протягивает толстяку удостоверение, присланное несколько дней назад командованием учебного корабля. 0н стоит и ждет.
– Бумажка останется у меня. На борту явишься к капитану. Понял?
– произносит наконец дядька и, противно ухмыльнувшись, записывает в толстую книгу: "Руди Роттер, 15 лет".
2
Высоко над водой поднимается черный борт старого деревянного судна. Три голых мачты словно подпирают небо.
Реи сбиты, и весь парусник какой-то искалеченный. Стальные тросы навсегда притянули его нос и корму к берегу, к мощным чугунным тумбам.
По трапу сбегает юнга в синей робе и белой бескозырке. Он машет рукой.
– Ты что, спятил? Два чемодана притащил!
– Он берет у Руди чемодан поменьше и шагает по длинному трапу вверх.
– В море никто с собой столько барахла не берет! На корабле для лишнего хлама места нет! Да откуда тебе знать? Ты ведь новенький!
Руди Роттер злится.
– А ты, видно, бывалый моряк?
– Мы уже четыре месяца на борту, свое отбарабанили. Юнга останавливается и, когда Руди нагоняет его, говорит: Через неделю нас уже на настоящее судно переводят... Не вешай нос! Тяжело только первые два месяца, потом пойдет... Но поначалу... Тут не сюсюкают! Разговор короткий, мужской!
Руди молчит.
– Не один отсюда домой, к маме, сбежал.
Руди окидывает юнгу оценивающим взглядом:
– Ты думаешь, я из таких?