О любви, наркотиках и терроризме
Шрифт:
У тебя нос запах деревенского сортира не воспринимает, а ты Свету учуял? засмеялся Николай и пошел открывать окно. Давай кофе попьём. Расскажешь, чем живёшь
Сергей улыбнулся:
Братан, работы много. Давай я сейчас из твоего сейфа заберу свой ноут, поработаю, а потом к тебе после четырех зайду. Посидим, кофе попьём, потреплемся.
Замётано. Схожу на смену, раздам всем пиздюлей и в четыре буду тут тебя ждать с чашечкой руссиано.
Блядь, мужик, у тебя денег жопой жевать можно, а ты все никак не купишь себе нормальную кофеварку и пьёшь эту растворимую ссанину. Не
До четырех оставалось еще три часа. Николай пошевелил мышкой, экран компьютера снова загорелся. Наведя курсор на сменное задание, он принялся писать: «16.00-22.00 – замена контейнера под шахтой загрузки …»
За написанием писем, регламентов и сменных заданий на вечернюю и ночную смены пролетело ещё пару часов. Дело близилось к половине четвертого.
«Надо сходить на смену», потянувшись, Николай направился в операторскую.
Чтобы добраться до операторской, необходимо было переодеться в санпропускнике, расположенном на первом этаже. Этот своеобразный ритуал он совершал не меньше двух раз в сутки. Спустившись вниз, Николай снял туфли и перешагнул санитарный барьер. Его взору в тысячный раз предстал гардероб «чистой зоны», в котором стройными рядами стояли десятки свежевыкрашенных серых шкафчиков оперативного персонала хранилища и смежных подразделений.
В голове Николая всплыла картина, когда здесь были лишь монолитные бетонные столбы и всё впопыхах обшивалось гипсокартоном, чтобы сдать объект в срок. Он вспомнил, как был тогда обычным инженером, как по указанию начальства они расставляли шкафы, вешали полки, полотенцесушители, радиоточки, мыльницы и прочее, до чего своевременно не дошли руки рабочих. Николай работал тут с середины строительства контейнерного хранилища и знал каждый закоулок здания, каждый переход, тоннель, проходку. Знал, какие стены отлиты из тяжелого бетона со свинцовой дробью, а какие, на скорую руку, соорудили из гипсокартона.
Картинка с монолитными стенами в его голове сменилась воспоминанием, когда Света ещё в начале их отношений заходила через уличную дверь в мужской санпропускник, и они добрый час целовались в незапущенной сауне. После недавней встречи со Светланой Николай испытывал сильный эмоциональный подъем, и в его голове вился рой позитивных мыслей. Он даже подумал, не подсыпал ли ему кто-то в кофе чего-то духоподъемного.
«Если это Света так влияет на выработку эндорфина, то я хочу быть с ней всю жизнь, а с наркотой можно завязать», подумал Николай, ощущая себя счастливым.
Он подошел к своему шкафчику и открыл замок ключом с зелёной биркой и номером 153. Снял с себя всю одежду, аккуратно сложил на полочки шкафа и отправился в гардероб «грязной зоны». Пройдя босиком по холодному полу «чистого» санпропускника, Николай открыл дверь в «грязную» зону. Это была особенная дверь: со стороны «чистой» зоны ручка была, а со стороны «грязной» не было. Это было сделано для того, чтобы персонал из грязной зоны не мог пройти напрямую в чистую, а следовал исключительно через душевые и рамки стационарных пунктов дозиметрического контроля. Конечно, можно было нарушить все правила и выскользнуть, минуя средства безопасности, но так никто не делал. В «грязной» зоне был аналогичный шкаф с «белянкой» – одеждой для грязной зоны, полностью белой от куртки до подштанников, носков и ботинок.
Быстро, словно солдат срочной службы, Николай переоделся в «белянку», накинул на голову каску, защёлкнул на подбородке ремешок и взял «грязную» обувь. Пройдя в носках до санитарного барьера, он поставил ботинки за него, взял из висящей на стене панели с сотнями номерков маленький дозиметр с №176 и закрепил его на пуговице нагрудного кармана. Перешагнув барьер, он сразу поставил ногу в ботинок, а затем вторую в другой. Ритуал обеспечения нераспространения радиационного загрязнения соблюдён.
Идти до операторской было минуты три, и на протяжении всего пути Николаю встречались коллеги. Со всеми необходимо было поздороваться и обсудить последние новости о митингах в Москве, аномальной жаре на Урале и захвате крупнейшей террористической ячейки, которая готовила теракт где-то на северо-западе. Это всё было необходимой рутиной, которая, впрочем, Николаю давалась с завидной естественностью. Плюс ко всему он по пути зашел в слесарку и забрал пластину для кресла.
Николай дошел до операторской как раз в самый разгар процесса приёма-передачи смены:
Привет, бездельники. Как погодка на улице? обратился он к подчинённым, пришедшим на смену.
Солнце, но прохладно, шеф.
Проблемы на смене были, Андрей? – обратился он к мастеру сдающей смены.
– Никак нет, – весело отрапортовал Андрей, уже одной ногой переступивший порог операторской, – только возле кабинета начальника отделения мокрого хранения эти новоиспечённые ремонтники баллоны с кислородом не убрали! Скажи Денису, что это очень опасно и что он, как начальник, сам должен подобные вещи пресекать. Но Денис – это другой участок, а на нашем проблем нет.
– Хорошо. Так, а с тобой, Димон, – обратился он к мастеру пришедшей смены, – давай пулей по первой ступени пробежимся! У меня дела. И, Дима, скоро четыре, а у тебя на смене только три бойца! Это ж ядерный пиздец! Где блядский Паша? Позвони ему, и, если этот гадёныш опять опаздывает, впиши его в журнал как присутствующего. Еще проблем с начальником смены не хватало. У тебя смена на три четверти состоит из бывших военных, царит армейская дисциплина, которая вечно нарушается лишь одним оператором. Паша хоть и бывший десантник, но по природе раздолбай, которого ни армия, ни работа на ядерно-опасном объекте не научила пунктуальности. Блядь! Заебало! Пошли на обход.
Традиционный обход и запись выявленных нарушений с обратной дорогой через санпропускник заняли пятнадцать минут, поэтому, когда Николай вернулся в свой кабинет, Сергей уже сидел в его кресле с чашкой растворимого кофе и отхлёбывал мерзкую, по его же собственным словам, жижу, манерно оттопырив мизинчик.
– Если бы я мог ставить деньги на твою непунктуальность, я бы уже нихуёво разбогател, – сказал Сергей, глядя на чуть запыхавшегося Николая, – давай, блядь, проходи. Присаживайся.
Он приподнял вверх кружку кофе, как бы приглашая Николая сесть.