О Мартине Бубере
Шрифт:
Как я уже много раз сказывал, стоило мне заговорить о хасидах и рассказать какую-нибудь хасидскую байку, тотчас кто-нибудь говорил: Жаль, Бубер вас не слышит. Однажды, будучи у Бубера и беседуя с ним о хасидизме, я рассказал ему хасидскую историю. Когда я закончил рассказ, Бубер достал тетрадку, заглянул в нее, тут же взял непереплетенную еще книгу и показал мне мой рассказ в напечатанном виде. И так было с большинством историй, которые я ему рассказывал. Однако мне все-таки немножко посчастливилось, потому что не все стороны хасидского учения и не все истории, рассказанные мною, были ему известны, либо он знал их, но в несколько ином виде. А Бубер записывал все хасидские истории, и во всех вариантах. Мне же это было в диковинку: и порядка такого я не знал, и вдруг увидел множество томов с хасидскими историями, записанными одним человеком. До того времени мне не приводилось видеть хасидские истории в печатных сборниках, я привык узнавать их со слов рассказчика. Только про хасидское учение я читал в книгах.
А теперь о языке. Бубер пригласил меня заниматься с его сыном ивритом. Когда мы обсуждали с ним, каким учебником воспользоваться, Бубер сказал: Я не прошу, чтобы мой сын знал, как на иврите «кофе», я прошу, чтобы он знал все слова Священного Писания и их значения. Признаться, речь его меня удивила. Мы, жители Страны Израиля, всякий день изобретаем новые слова, чтобы обозначить все материальное, а он отказывается от этого ради языка Торы, пророков и прочих библейских книг. Мы, жители Страны Израиля, вот-вот позабудем, что есть Тора и вообще Писание, а ему важны именно значения библейских слов.
Поскольку я не собираюсь писать книгу изречений Бубера, пропущу несколько лет и остановлюсь на том периоде, когда я особенно с ним сблизился, когда мы вместе собирались упорядочить все хасидские истории и распределить их по частям. Напомню, что первая часть – истории Бешта – уже была составлена и готова к печати, и выпустить ее собиралось издательство «Двир» [7] , но в моем доме в Бад-Гомбурге разразился пожар, и эта книга сгорела вместе со всем, что мною написано, включая роман-трилогию «Среди живых», о выходе в свет которого успел известить читателей журнал «Ѓа-ткуфа», том 4.
7
«Двир», ивритское книгоиздательство, первоначально – собственность ивритского поэта Хаима Нахмана Бялика (1873, Рады, близ Житомира – 1934, Вена; похоронен в Тель-Авиве).
Как-то раз Бубер оказался в Бад-Гомбурге. Ахад Ѓа-Ам [8] и Бялик захотели его повидать. Оттого и получилось, что в закатный час сидели на балконе моей квартиры, лицом к заросшему деревьями саду, три вождя поколения и обсуждали дела нации. Зашла речь о Декларации Бальфура [9] . Ахад Ѓа-Ам сказал: Если упустят момент, другая такая возможность не представится, ибо все сроки прошли, и это – последний шанс на Избавление. Содрогнулся Бубер и сказал: Я представляю себе Избавление народа Израиля иначе. Опустил Ахад Ѓа-Ам голову на грудь и умолк, и легчайшая улыбка тронула его лицо при мысли об этом разумнике, романтические мечты которого лишают его здравого смысла.
8
Ахад Гаам (псевдоним Ушера Гинцберга, 1856, Сквира, Малороссия – 1927, Тель-Авив), еврейский писатель-публицист и философ. Писал на иврите.
9
Декларация о доброжелательном отношении Великобритании к сионистским стремлениям евреев, была написана Артуром Джеймсом Бальфуром, британским министром иностранных дел, 2.11.1917.
В другой раз навестили меня в Иерусалиме Ахад Ѓа-Ам и Бялик. За беседой я рассказал им, что Бубер назначен профессором в университете Франкфурта. Бялик пожал плечами, как человек, у которого подобное назначение вызывает сомнение. А Ахад Ѓа-Ам сказал: Вижу я, что ты недоволен. Был бы назначен такой-то, стал бы читать лекции об ивритской филологии, был бы назначен сякой-то, стал бы читать о другом в том же роде. Но Бубер, поверь мне, человек ответственный, он свою роль исполнит лучше, чем кто-либо другой из еврейских ученых.
Я стар годами и многих людей знавал на своем веку. Мудрецов, и литераторов, и всевозможных деятелей. Но кажется мне, что никто из них не был столь благожелательным, как Бубер. Он в любую минуту готов был помочь стоящему человеку. Этой душевной щедростью он привлекал к себе молодежь, в которой видел задатки таланта.
А вот и пример. Приехал к нам молодой лектор из западной страны и не нашлось никого, кто бы ему посодействовал. Его оттеснили, и он упал. Когда об этом рассказали в присутствии Бубера, тот сказал: В другом обществе о таком человеке постарались бы позаботиться с самого начала и не дали бы ему упасть, а упал бы – поспешили его поддержать, чтоб поскорее поднялся снова.
Коль скоро я упоминал об Ахад Ѓа-Аме, добавлю, что Ахад Ѓа-Ам высоко ценил Бубера. Среди наших ивритских литераторов Ахад Ѓа-Ам был, пожалуй, единственным, кто понимал величие Бубера. Когда я перебираю в памяти свои беседы с пишущими на иврите, складывается впечатление, что они не разглядели исходившего от Бубера света, не удосужились глубже вникнуть в его слова. Слишком близко от них находился Бубер, слишком был велик, чтобы обозреть его, чтобы понять его своеобразие и оригинальность. Им казалось, что главная его особенность заключается в том, что он пишет по-немецки.
Среди литераторов назову Моше Гликсона [10] , который признавался мне, что жаждет перевести на иврит книгу Бубера «Царство небесное», да не может найти издателя. Нашел бы, была бы у нас на иврите эта книга.
Бялик высоко ставил Нордау [11] . Он видел в нем далекого брата, ставшего нам ближе, когда он прославился благодаря своим чуждым нам по языку и культуре произведениям. Но Бубера, который прославился у нас благодаря еврейскому содержанию своих книг, особенно о хасидах, Бялик не понял и по достоинству не оценил.
10
Моше Йосеф Гликсон (1878, Голинка, Польша – 1939, Тель-Авив), сионистский общественный и культурный деятель, мыслитель, первый редактор газеты «Га-арец», исследователь истории культуры. Доктор философии от университета Франкфута.
11
Макс Нордау (псевдоним Симхи Меира [Симона Максимилиана] Зюдфельда, 1849, Будапешт – 1923, Париж), немецко-еврейский философ, писатель, публицист и общественный деятель, один из основателей Сионистской организации.
Покойный Аарон Элиасберг, друживший с Бубером еще с юности, сказал мне: Встречали вы другого такого человека, который как Бубер, готов длить беседу с неистощимой энергией? Он рассказывал мне, что Бубер способен ночь напролет просидеть с друзьями или противниками и обсуждать с ними вопросы духовного содержания, а утром и днем как ни в чем не бывало выполнять свою работу, тогда как остальные либо спали, как убитые, либо сомнамбулически передвигались в пространстве.
Да, Бубер был редким собеседником. Боюсь, в новом поколении не найдешь собеседника, подобного Буберу. Собеседника, умеющего говорить и умеющего слушать.
О Бубере
К 50-летию Бубера
Уподоблю Мартина Бубера тем дорогим моему сердцу евреям, что открывают заезжий двор вдали от еврейских городишек, чтоб если случится кому-то из сынов Израилевых забрести неведомо куда, нашел бы себе кров и утолил голод кошерной пищей. Так и Мартин Бубер – он пишет на чужом языке, но насыщает страждущую душу чистой еврейской мыслью.